Одряхлел и главный наставник Бориса — дядя Д. И. Годунов. Он часто болел и почти не появлялся на заседаниях Боярской думы. Сам правитель тоже состарился и страдал от разных заболеваний. Особенно мучительными были приступы подагры, во время которых он едва мог передвигаться, поддерживаемый со всех сторон боярами.

Для стороннего наблюдателя было очевидно, что правление первого народного избранника близилось к завершению. Избиратели все больше и больше разочаровывались в нем и постепенно сознавали, что на Земском соборе их попросту обманули. Царя не любили абсолютно все: знать, духовенство, простые люди. Они готовы были променять его на любого другого претендента на московский трон, даже с сомнительными правами и прошлым. Это, видимо, было хорошо известно тем, кто разработал самозванческую авантюру и воскресил давно умершего царевича Дмитрия.

Уже в конце 1603 года по Москве поползли слухи о том, что в Речи Посполитой живет молодой человек, называющий себя сыном Ивана IV Дмитрием. Польская знать признала его законным наследником российского престола и была готова поддержать его. Даже король Сигизмунд III официально встретился с «царевичем» и выделил крупную сумму на его содержание.

Эти сообщения необычайно изумили царя. Конечно, он подозревал, что многие представители знати его не любят и поэтому строят козни, однако восставший из могилы Дмитрий до сих пор казался ему лишь чьей-то глупой шуткой. Борис Федорович тут же помирился с патриархом Иовом и поручил ему через православных литовцев выяснить имя наглого самозванца.

Очень скоро было установлено, что царевичем назвался беглый чудовский монах Григорий Отрепьев. Когда-то он служил у бояр Романовых, но потом принял постриг и даже стал келейником самого патриарха. Зимой 1602 года с несколькими другими монахами он совершил паломничество в Киев, скинул там монашескую одежду и начал служить местным князьям. С их помощью или по чьему-то наущению он и превратился вдруг в царского сына.

Поначалу Годунов решил просто разоблачить самозванца и отправил в Речь Посполиту дядю Гришки, дьяка Смирного Отрепьева. Однако «царевич» отказался с ним встретиться. Не помогли и личные письма к королю. Сигизмунд почему-то не хотел верить русскому монарху и продолжал поддерживать авантюриста. Это уже было похоже на какой-то заговор.

Тогда Борис попытался выяснить, насколько велика военная сила у «Дмитрия». Оказалось, что под его знамена встало лишь около двух тысяч шляхтичей и несколько тысяч запорожских и донских казаков. Такое войско показалось царю совсем не страшным. Ведь он мог собрать более 100 000 хорошо вооруженных дворян. В беседе с австрийским послом царь даже заявил, что разобьет противника одним перстом.

Лжедмитрий, видимо, это понимал, поэтому решил одержать победу не на поле боя, а в людских сердцах. Его сторонники поскакали в русские прйграничные города с «прелестными» грамотами, в которых Годунов представлялся преступником, неоднократно пытавшимся убить царевича при помощи яда и наемных убийц. Но верные слуги якобы спасли Дмитрия и помогли ему уберечься до возмужания. Теперь же, как писал «царевич», он хочет вернуть себе «отчий» престол и просит русских людей помочь ему восстановить справедливость и покарать преступника.

История о гонимом законном наследнике трона и жестоком узурпаторе Годунове сразу нашла горячий отклик в сердцах простых людей. Многие захотели помочь «Дмитрию». Ненависть же к царю Борису еще больше возросла.

Следует отметить, что из Москвы тоже рассылались грамоты с разоблачением самозванца, но в них было столько противоречий, что их содержанию никто не верил. Так, писалось, что имя царевича принял вор и расстрига Гришка Отрепьев, который прежде был дьяконом Чудова монастыря и у тамошнего архимандрита служил в келейниках. Потом из Чудова монастыря он был для письма взят к патриарху. В детстве же Гришка отца своего не слушал, впал в ересь, крал, играл в кости, пил, несколько раз убегал из дома и, наконец, постригся в монахи. При этом от прежнего воровства не отстал, занимался чернокнижием и вызывал нечистых духов. Когда же его еретичество было обнаружено, церковный собор осудил его на вечное заточение в Кирилло-Белозерский монастырь. Однако ему с двумя монахами удалось бежать в Литву, и там он принял чужое имя. В заключение сообщалось:

«Хотя бы тот вор и подлинно был князь Дмитрий Углицкий, из мертвых воскресший, то он не от законной, а от шестой жены».

У читателей грамоты вызвало удивление, как такой недостойный человек — пьяница, вор и чернокнижник — смог стать монахом, жить в одном из главных кремлевских монастырей, быть келейником архимандрита и входить в окружение патриарха. Недоумение возникало и по поводу его бегства из заточения в далеком северном монастыре: почему его так плохо охраняли, почему не поймали по дороге? И совсем уж странным должно было выглядеть добавление о том, что Дмитрий был сыном шестой жены царя Ивана Васильевича. Ведь к самозванцу это рассуждение не могло иметь никакого отношения.

В столь сложной обстановке в октябре 1604 года произошло вторжение небольшого войска Лжедмитрия на российскую территорию. Первый же приграничный городок Моравск сдался. Его примеру последовал и стратегически важный Чернигов. Местные жители связали царских воевод и отвели в ставку самозванца.

В Москве слишком поздно поняли, что в западных городах нет опытного и верного престолу руководства. В срочном порядке туда были отправлены боярин Н. Р. Трубецкой и окольничий П. Ф. Басманов, но им удалось добраться только до Новгорода-Северского. Здесь они организовали надежную оборону и остановили победоносное продвижение самозванческой армии вглубь российских земель. К этому времени было собрано войско под началом Ф. И. Мстиславского и отправлено к ним на подмогу. В конце декабря около Новгорода-Северского разгорелось ожесточенное сражение. Хотя царское войско было в несколько раз больше, чем у Лжедмитрия, тот все же одержал победу, поскольку действовал отважно и решительно. К тому же Мстиславский был тяжело ранен в бою, и это дезорганизовало его полки.

Самозванец оставил Новгород-Северский и двинулся дальше. Его казаки во главе с атаманом Корелой захватили крепость Кромы; сам же он расположился у села Добрыничи.

Царские воеводы пребывали в растерянности. Они долго не решались сообщить царю о своем разгроме. В это время в Москве не понимали, что же происходит на территории бывшего Черниговского княжества. Наконец, когда Годунову доложили о новых успехах самозванца, он срочно отправил ему навстречу войско во главе с опытным военачальником В. И. Шуйским. В его преданности государь не сомневался нисколько, поскольку тот не раз публично выступал с разоблачением авантюриста и рассказывал о смерти настоящего царевича в Угличе.

Решающее сражение состоялось у села Добрыничи в конце