– Что ж, – прошептал Аристон, – о более приятном завершении вечера нельзя было и мечтать.

Кайли кивнула, пытаясь скрыть свое разочарование. И это все, что он мог сказать? Словно она была послеобеденным бренди! Но чего она ожидала? Разве Аристон говорил, что хотел бы иметь с ней какие-то отношения? Это было то, что было. Роман на одну ночь. Откатившись в сторону, Кайли тряхнула головой, чтобы распутать волосы и подобрать подходящие слова, который требовала ситуация.

– Пожалуй, – холодно произнесла она.

– Я удивлен, что Сантино не попытался опередить меня, – ухмыльнулся Аристон.

Кайли нахмурилась, удивленная столь неожиданным замечанием:

– С какой стати?

Аристон пожал плечами:

– Он весь вечер только на тебя и смотрел.

– В самом деле?

– Определенно. Они с Рашель ушли почти сразу после тебя. Было слышно, как они всю дорогу ругались.

– И что?

– Твое имя там тоже звучало.

– И что? – повторила Кайли – Ты думал, мне не хватает мужчины? Что если бы Сантино добежал раньше тебя, я была бы с ним?

– Не знаю. – Аристон поднял на нее глаза. – Была бы?

Кайли замерла, удержав себя от инстинктивного желания дать ему пощечину – причинить ему боль, чтобы уменьшить свою. Она выдохнула сквозь зубы, с горечью осознавая, кем она для него является. Но разве она с самого начала этого не знала? И на что она тогда рассчитывала? Что, побывав в ее постели, он начнет восхищаться ею? Какой же дурой она была в таком случае!

– Убирайся! – прорычала она.

Аристон обомлел. Очевидно, он не ожидал такой реакции на свои слова.

– Кайли, к чему такая агрессия? Ты меня спросила, и я ответил. Ты хотела, чтобы я солгал?

Он потянулся к ней, но она откатилась в сторону и спрыгнула с кровати.

– Убирайся!

Скрипнув зубами, Аристон потянулся за брюками.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть.

– Правда? А что ты сейчас сказал? Ты считаешь, что я сексуально неразборчива! Что я могу легко заменить одного мужчину другим!

– Откуда мне знать? В конце концов, ты дочь своей матери. И я по собственному опыту знаю, на что способны женщины.

Кайли сдернула с вешалки халат, и только после того, как затянула пояс, скрыв от Аристона свое тело, спросила:

– Зачем ты соблазнил меня, если так плохо обо мне думаешь?

Его пальцы, застегивающие пуговицы на рубашке, на мгновение замерли.

– Потому, что я нахожу тебя чертовски привлекательной.

– И это все?

Его глаза сузились.

– Разве этого не достаточно?

Но Кайли чувствовала, что он недоговаривает.

– Скажи мне правду, как ты это сделал раньше. Всю правду.

Аристон пожал плечами:

– Я уже сказал. Потому что я хотел тебя. Это главное.

– А почему еще? Пожалуйста, не останавливайся. Мне действительно интересно.

Аристон застегнул брюки и только тогда поднял на нее глаза:

– Потому что я знал, что после этого ты уже не будешь представлять никакого интереса для моего брата.

– Из чего следует, что тебе придется позаботиться о том, чтобы он это узнал.

Аристон снова пожал плечами:

– Если потребуется, я сделаю это.

Наступила пауза.

– Так, значит, это был своего рода территориальный вопрос? – наконец смогла вымолвить Кайли.

– Можно сказать и так.

Кайли почувствовала себя больной. Все оказалось даже хуже, чем она думала. На мгновение она закрыла глаза, чтобы попытаться взять себя в руки и справиться с острым чувством разочарования. Ей часто приходилось это делать. Ничего нового.

– Ты понимаешь, что мне придется уехать с острова? – спросила она Аристона.

Он тряхнул головой:

– С какой стати? Тебе совсем не нужно этого делать.

– Правда? И как ты себе все представляешь? Я продолжу заниматься своей работой, а ты будешь меня навещать? Или мне надо будет забыть про свою униформу и каждый вечер присоединяться к тебе и твоим гостям для совместного ужина?

– Не вижу повода для сарказма, – жестко произнес Аристон. – Что-нибудь придумаем.

– Вот в этом ты ошибаешься, Аристон. В таких случаях ничего придумать нельзя. Я не хочу, чтобы со мной обращались подобным образом. А также не желаю проводить время в компании мужчины, который на такое способен. Я не останусь здесь больше ни на минуту. Я хочу уехать с острова прежде, чем кто-то проснется.

Аристон застегнул рубашку и заправил ее в брюки.

– А ты в курсе, что для этого тебе потребуется мое содействие? Я владелец взлетной полосы, как и всего острова, и без моего разрешения сюда не сядет ни один самолет. Что, если я не захочу так просто отпустить тебя? Ты подумала об этом?

– Мне плевать, чего ты хочешь, а чего нет, лучше просто дай мне уехать. Я хорошо плаваю и, если будет нужно, смогу доплыть до соседнего острова. Или связаться с прессой и рассказать, что меня держат здесь против моей воли – представляю, как папарацци могли бы это обыграть! Если же ты собираешься конфисковать мой ноутбук, то должна предупредить, это уже уголовное преступление. Нет? Тогда распорядись приготовить один из твоих самолетов, чтобы отправить меня в Англию, понятно?

Аристон сидел у огромного окна, не видя ни сапфирового моря, ни серебряного песка, ни чашки с остывающим кофе на столе. Все, что он мог видеть, это зеленые глаза, розовые губы и шикарные волосы, струящиеся сквозь его пальцы, словно лунный свет.

Да что с ним такое? Аристон резко встал, заставив звякнуть стоявшую на столе чашку. Почему его преследует чувство неудовлетворенности, когда все в его жизни должно быть хорошо? Несколько недель прошло с тех пор, как Кайли Тернер с готовностью упала в его объятия, за чем последовала пара часов превосходного секса с неожиданно удручающим финалом. На следующее утро она улетела в Лондон, не сказав ничего, кроме короткого «прощай». Но ведь деньги она взяла, не так ли? Ничуть не возражая против добавленной суммы. Аристон ожидал услышать гневную тираду о том, что он может сделать с этой платой за дополнительные услуги. Но нет. Она ведь была женщиной, а какая женщина смогла бы отказаться от легких денег?

Вот и все. С тех пор Аристон о ней ничего не слышал. Он говорил себе, что получил то, что хотел, – переспал с женщиной, чей образ преследовал его годами. Но это мало что изменило. Скорее, стало хуже. Сейчас Аристон не должен был бы думать о Кайли или о том, что он чувствовал, прижимаясь губами к ее пульсирующему жару, но он только об этом и думал. Было ли это оттого, что он не привык, чтобы женщины уходили от него? Или оттого, что он не мог не восхищаться проявлением ее бурного темперамента?