– Тебе пора, – проницательно заметил Хиффу, поднявшись и потянувшись всем телом, разминая лапы. Встряхнувшись, он обошёл меня по кругу и замер напротив. – Я уверен, ты примешь верное решение. Каким бы оно ни было. Но я хочу сделать тебе подарок, Хашша… Последний. Если ты позволишь.

Я недоумённо встала, замерев и не зная, чего ждать. А Хиффу уселся на задние лапы, расправил крылья и наклонился вперёд. Поднявшийся ледяной ветер стал сильнее, гоняя вокруг нас одинокое чёрное перо. Мощная грудь грифона вздымалась, медленно и размеренно. В густой гриве мелькнул крупный сапфир, который переливался всеми оттенками синего спектра, и время от времени в его глубине вспыхивали золотые искры. И чем дольше я на него смотрела, тем сильнее становилось свечение.

Я моргнула, подавив желание потереть глаза. Золото стало расплываться по всему камню, выпустив из его центра тонкие лучи света, пронизывающего всё вокруг. В районе лопаток появился жуткий зуд, перетёкший в неприятное жжение. И это чувство усиливалось, пока не превратилось в терпимую, но всё же ощутимую боль.

Чёрное перо скользнуло по носу, привлекая внимание. Машинально перехватив его рукой, тихо вскрикнула, когда оно вдруг резко раскалилось до тёмно-алого цвета и осыпалось тонкой струйкой чёрного пепла, тут же подхваченного порывом ветра. Частицы скользнули по обнажённой коже спины, впиваясь и проникая так глубоко, что я невольно задохнулась, хватая ртом воздух. Пантера внутри меня взвыла, скребя когтями и пытаясь выбраться из-под гнёта чуждой силы. Силы моего Хранителя.

Усилием воли я заставила Зверя застыть, прижав уши и недовольно метя хвостом. И продолжила молча терпеть, сжимая кулаки, пережидая очередную волну не самых радужных ощущений. В конце концов, Хиффу был и остаётся единственным, кто никогда мне не лгал. Всё, что когда-либо делал мой тотем, имело свою причину и свои последствия. Всегда разные, но всегда правильные. Независимо от того, как это выглядело со стороны.

– Это мой последний дар, Хашша… Дар, который начнёт отсчёт оставшимся дням слишком долгой жизни. Моей и моего Дома, – устало выдохнул Хранитель, когда свечение исчезло, оставив после себя странную тяжесть у меня на спине и безликий тусклый сапфир на груди грифона. – Я дарю тебе память о прошлом, дитя. Память, что однажды даст тебе преимущество. Ты поймёшь, когда придёт время… А теперь иди. Тебе пора покинуть Серые Степи.

– Хиффу… – растерянно прошептала, не зная, как реагировать и что говорить. – Я ещё увижу тебя?

Грифон подался вперёд, коснувшись широким лбом моего лба, и тут же отпрянул, так и не дав ответа. Внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия. Но сопротивляться зову, тянувшему меня прочь из Серых Степей, я больше не могла. Отчаянно рванувшись вперёд, я вцепилась пальцами в густую гриву и закричала, пытаясь заглушить рёв ветра, поднявшего вокруг озера стену пыли:

– Пожалуйста, Хиффу! Ответь! Мы ещё увидимся?

– Мы успеем попрощаться с тобой, дитя… Успеем, – ударил по натянутым нервам тихий ответ.

Я крепко зажмурилась, глотая жгучие злые слёзы и понимая, что слышу в голосе своего тотема те самые обречённые, усталые нотки неуверенности. Словно Хранитель и сам не знал, что нас ждёт впереди.

– Береги себя, последняя из Дома Золотых грифонов… – Ласковое прикосновение перьев стёрло слезы с моей щеки. – Будь сильной, Хашша. Помни, кто ты…

И в следующий миг я оказалась точно там же, где и начался мой путь. У валуна, на котором сидел Страж, выстукивая мерный ритм острым клювом. Он поднял на меня взгляд, сверкнувший алым. И хрипло, громко каркнул, всполошив стаю птиц, притаившихся среди высокой травы. Чёрные тени взметнулись в небо, закрывая собой солнце. Сделав круг над Каином, они рванули вниз, стремительно приближаясь ко мне. Вскрикнув от неожиданности, я выставила вперёд руки в бессмысленной попытке защититься. Злой рокот птичьего крика приближался, затихнув лишь на секунду. И в следующий миг десятки, сотни воронов смазанной острой тенью врезались мне в грудь, вышибая воздух из лёгких. Вышвыривая меня за пределы Серых Степей под хриплый смех Стража. Заставляя изгибаться от раздирающей грудь боли, скрести её когтями в попытке добраться до самого сердца. От слишком острых ощущений, сжигающих нервы к чёртовой матери.

Я крепко зажмурилась, отчаянно цепляясь за гаснувшее сознание, и…

Коротко вскрикнула, очнувшись на холодном каменном полу. Причудливые тени, отбрасываемые магическим пламенем на факелах, плясали на стенах. Приподнявшись, я сморгнула навернувшиеся слёзы, с нарастающей ненавистью глядя на тонкие, чётко вычерченные линии правильной пятиугольной звезды, вписанной в круг. Рунические знаки, шедшие по краю рисунка призыва, не оставляли никаких сомнений насчёт того, где я оказалась. Мой Хозяин, видимо, захотел полюбоваться на своего питомца, распластавшегося в центре рисунка, наполненного силой. Дёрнуть за поводок и напомнить, кто здесь главный.

И словно в подтверждение моих мыслей, гулким эхом по ритуальному залу разнёсся скучающий отстранённый голос:

– И это она? Тот самый Зверь? Что-то… – Тут говоривший замолчал, явно подбирая слова. И всё же с непередаваемым сарказмом произнёс, тихо хмыкнув: – Не впечатляет.

– Кхе… – Рваный судорожный кашель в хриплом голосе моего Хозяина настораживал. Как и последовавший за ним ответ, прозвучавший слишком быстро и подобострастно: – Она… Она лучшее, что у меня есть! Теперь отпустишь?! Ты обещал! Я выполнил свою часть сделки!

– Как скажешь, – любезно согласился незнакомец.

Слух резанул звук металла, скользнувшего по выделанной коже. А через один удар сердца и один рваный вдох небольшое помещение наполнил запах сладкой свежей крови. Предсмертный хрип заглушила вспышка яркой боли, прошившая печати подчинения и тихий, едкий смешок неизвестного.

Я шумно сглотнула, закрыв глаза и позволяя инстинктам взять верх над разумом. Острые когти шаркнули по каменным плитам, оставив глубокие борозды. Обоняние и слух обострились до предела. Могу поклясться, я слышала, как по капле утекает жизнь из слабого трусливого мага, когда-то сумевшего стать для бедной нунды всем и даже больше. Сморгнув и отметив краем сознания изменение цветового спектра, я поднялась на четвереньки, вогнав когти глубоко в пол. И, выдернув их, с глухим рыком выпрямилась, расправив плечи.

Пентаграмма протестующе вспыхнула, предупреждая любую попытку бежать ощутимым ожогом на босой ступне. Недовольно шикнув, я отступила назад, стараясь держаться подальше от ярких, завораживающих линий. Бегло осмотрелась по сторонам, чувствуя, как нервы гудят от напряжения.

Ритуальный зал освещали четыре факела, которым не под силу разогнать тьму из углов. Серый камень пропитался тошнотворным запахом тлена и гнили, он вонял чужим страхом, от которого я морщила нос и несдержанно фыркала. Рядом с низкой деревянной дверью, обитой чёрным железом, стояли двое…

Один из которых, мой бывший теперь уже Хозяин, медленно оседал на пол, хлюпая вспоротой грудной клеткой и разодранным горлом. В душе шевельнулось лёгкое сожаление, что до него добрались раньше меня. Шевельнулось и исчезло, сменившись звериной, едкой радостью от его смерти. Даже по меркам пантеры он был слишком жалок, чтобы безгранично властвовать над ней.