На это у нее не было ответа.

– Ну как, принцесса?

– Что? – прошептала она.

Выражение его лица смягчилось.

– Добро пожаловать домой.

Меррик озабоченно наблюдал, как Алисса повернула голову и посмотрела в ветровое стекло. Ей неплохо удавалось скрывать от него свои чувства, но ее губы чуть заметно подрагивали. Очевидно, тот факт, что она оказалась в Селестии, где ее корни, не оставил ее равнодушной.

Она бросила быстрый взгляд в его сторону, затем снова отвела глаза.

– Куда мы едем?

– У меня есть местечко неподалеку, где мы переночуем. Нам нельзя оставаться там больше чем на день. Толкен может вычислить, где мы. – Он поморщился. – Это зависит от того, насколько хорошая у него память.

– А что это за место?

– Ферма, которая принадлежит моим бабушке с дедушкой. Сейчас там никого, потому что они поехали навестить моего брата в Метрош. Это столица Вердонии.

– Значит, у тебя есть и сестра, и брат. Как его зовут?

Меррик заколебался. Узнает или нет? Лучше не рисковать.

– Это неважно. – Он поспешил сменить тему: – То, что я скажу дальше, тебе не понравится.

– В самом деле? А предыдущее, по-твоему, мне нравится?

Очко в пользу принцессы.

– Все остальное время, что проведем вместе, нам придется спать в одной постели, как прошлую ночь.

– Нет, – отвергла она его план. – Только не это.

– Почему?

Кретин. Он прекрасно знает почему. Они провели в одной постели всего одну ночь, а ему уже трудно удержать свои руки при себе. Как же он сможет не прикасаться к ней недели… месяцы?

– Это из-за того поцелуя?

Его взгляд встретился с ее взглядом, и он прочел в нем ответ без слов. В потемневших глазах Алиссы отражались воспоминания о предыдущей ночи. Губы приоткрылись, и дыхание участилось. Меррик наклонился ближе, притягиваемый к этому рту как магнитом. Он никогда не пробовал ничего настолько упоительного, настолько пьянящего. Он хотел большего. Хотел упиваться ею до тех пор, пока не попробует ее всю, пока его руки не познают ее тело как собственное, пока легкие не наполнятся ее запахом, а звук ее голоса не станет единственной музыкой, которую будет воспринимать его слух.

Темное пространство машины, казалось, сомкнулось вокруг них. Меррик потянулся к Алиссе, обхватил ее голову, скользнув пальцами ей в волосы. Он наклонялся до тех пор, пока их губы не соприкоснулись. Разомкнулись. Снова слились, на этот раз крепче. Она издала какой-то звук – не то стон, не то мурлыканье, – что он нашел невероятно эротичным.

Руки Алиссы скользнули ему на грудь, пальцы ухватились за рубашку. На мгновение она расслабилась в объятиях Меррика, приветствуя его прикосновения. От ее шелковистых локонов, касающихся его лица, исходил нежнейший цветочно-цитрусовый аромат. А потом она отпустила рубашку и обвила его руками.

Ее поцелуй был полон отчаянной страсти. Она полностью отдалась этому поцелую, жадно вбирая все, что он имел предложить ей. И это его воспламенило. Вспышка была мощной и мгновенной и прокатилась по нему, зажигая непреодолимое желание сделать эту женщину своей во всех смыслах. Он прижал ее к дверце и углубил поцелуй. Их языки сплелись в сладостном поединке.

Это все так неправильно, но ему было наплевать. Он мог бы овладеть ею прямо здесь, и к черту последствия. Единственное, что его останавливало, это выражение ее глаз. В них шла яростная борьба между физическим желанием и разумом.

Да, он мог бы уступить безумию страсти и любить Алиссу, пока не насытится. Но этого было бы недостаточно. Он хочет не просто ее тело. И он не будет удовлетворен, пока не получит все. Если это случится здесь и сейчас, тем лучше. Он может убедить ее, что похищение переросло в нечто совсем иное. Личное. Жизненно важное. Необходимое им обоим. И все же он заставил себя сделать борьбу справедливой и слегка отстранился.

Алисса, судорожно вздыхая, уставилась на него затуманенными, изумленными глазами.

– Почему это все время происходит?

– Потому что я неотразимый?

Она высвободилась из его объятий.

– Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, я теряю голову. – Дрожащими пальцами она стала застегивать пуговицы блузки, которые каким-то невероятным образом оказались расстегнутыми. – Ты должен прекратить попытки соблазнить меня. Это несправедливо. Должно быть наоборот, а не… не так.

Ее замечание заинтриговало Меррика. Уголок его рта пополз вверх.

– Думаешь, если ты соблазнишь меня, это даст тебе возможность убежать?

– Едва ли у меня получится. Соблазнить, я имею в виду.

– Ты могла бы попробовать. – Он раскрыл объятия. – Я готов позволить тебе попытаться, если хочешь.

– Ха-ха. Очень смешно. Но я уже думала об этом. Ничего не выйдет.

– Почему? – искренне удивился он.

– Очень просто. Что случится после того, как я соблазню тебя?

– Я ослепну и оглохну?

Ее рот дернулся, прежде чем она подавила желание улыбнуться.

– Если б я думала, что так и будет, то могла бы попытаться. Но даже и в этом случае мне понадобилось бы три дня форы.

Он намотал ее локон на палец, заставив посмотреть на него.

– Если ты когда-нибудь окажешься в моей постели по-настоящему, если я когда-нибудь буду любить тебя – любить по-настоящему, – я никогда не отпущу тебя, принцесса. Мы будем связаны настолько тесно, что ты не будешь знать, где я начинаюсь, а ты заканчиваешься.

Она в испуге отпрянула. Это был испуг самки, готовой убежать от преследующего ее самца. Все имеющиеся у него инстинкты побуждали его овладеть ею. Немедленно. Соединить их крепкими узами, пока она не сбежала.

– Думаю, нам пора ехать, – пробормотала Алисса. – Но прежде чем мы тронемся с места, у меня есть одно условие.

Меррик спрятал улыбку. Он догадывался, что это за условие.

– Какое?

– Больше никаких поцелуев. Никаких прикосновений. Никаких попыток соблазнения. Мне нужно чувствовать себя в безопасности.

Его веселость тут же сменилась сожалением. Неужели с ним она чувствует себя ненадежно? Но, с другой стороны, как же иначе? Он похитил девушку. Скрутил. Навязывает себя ей – пусть даже она и отвечает ему с воспламеняющей страстью.

– Ты в безопасности, – мягко заверил он ее. – Даю тебе слово.

– Отлично. Значит, мы можем ехать.

– Как только ты пристегнешься.

– А я и не заметила, когда расстегнула ремень. Пуговицы. Ремни. Да ты прямо настоящий волшебник.