Калоша долго бродила по улицам, время от времени заглядывая в какую-нибудь приоткрытую дверь, но её неизменно вышвыривали вон, даже не поинтересовавшись, по какому делу она зашла. Её пинали и шпыняли, и в конце концов ей это порядком надоело, поэтому, когда Калоша увидела тихий двор за железной оградой, она без долгих размышлений поднырнула под чугунные ворота. Шумная городская улица осталась за оградой, ощетинившейся остроконечными копьями. За лужайкой, покрытой молодой зелёной травой, стояло бело-розовое здание, украшенное скульптурами и лепниной. Балкон второго этажа держали на могучих плечах два каменных великана. На тёмной резной двери красовалась медная ручка причудливой формы, которая блестела на солнце так, словно была сделана из золота.

«Интересно, что скрывается за этой чудесной дверью?» — подумала Калоша, вскарабкалась по ступенькам и толкнула створку двери, но та даже не приоткрылась. Калоша поплевала на ладошки и изо всех сил налегла на дубовые доски — всё напрасно.

— Там наверняка нет ничего интересного, — сказала Калоша после третьей попытки и кубарем покатилась вниз по ступенькам.

Она чуть не попала под ноги двум серьёзным и солидным мужчинам, которые поднимались ей навстречу. Конечно, когда кувыркаешься по ступенькам, трудно прислушиваться к чужим разговорам, но вдруг она случайно уловила магическое слово «музей». Калоша хотела немедленно повернуть назад к двери, чтобы успеть зайти, пока дверь открыта, но вместо этого, — шлёп-шлёп-шлёп-шмяк! — оказалась на тротуаре, потому что даже для блестящей Калоши спускаться по лестнице гораздо легче, чем подниматься.

Пока Калоша вновь карабкалась по ступеньками, мужчины уже вошли в здание, плотно прикрыв за собой входную дверь. Калоше не оставалось ничего другого, как поджидать удобного случая, чтобы проскользнуть внутрь.

— Неудивительно, что проникнуть в музей так трудно, ведь там хранится история, а попасть в историю нелегко, — резонно рассудила Калоша и, немного помолчав, добавила: — Хотя как сказать. Иной раз сам не знаешь, в какую историю попадёшь.

Ждать пришлось недолго. В музей шла вереница детей. Шествие замыкала учительница. Ребята чинно шли парами, однако стоило учительнице открыть дверь музея, как Калоша увидела, что она не одинока в своем стремлении попасть в историю. Дети гурьбой ринулись в узкий проход, как будто намеревались взять здание штурмом.

Калоша нырнула в самую гущу ног, чтобы успеть войти. В этот момент какой-то вертлявый мальчишка наступил каблуком прямо на её отполированный нос.

— Эй, нельзя ли поосторожнее! Что за манера ходить по головам? — сердито окликнула его Калоша, но за ребячьим гвалтом не услышала собственного голоса. К тому же мальчишке было не до неё. Видимо, он был самым большим любителем истории, потому что непременно хотел зайти в музей первым. Он с таким усердием работал локтями, что все шарахались в стороны. Юный историк толкнул мальчишку справа, дал пинок идущему впереди, изо всех сил дёрнул за косу белобрысую девчонку и прогнусавил:

— Дёрни за верёвочку, дверца и откроется.

Калоша была не на шутку возмущена. Мало того что этот задира наступил ей на нос, он ещё и обидел всех вокруг! Такие выходки нельзя оставлять безнаказанными. Калоша решительно направилась к обидчику, но тут произошло нечто совсем неожиданное. Задира подошёл к парню, который был на пол головы выше его ростом, припер того к стенке и нахально спросил:

— Ну что, Вениамин-апельсин, конфету принёс?

Вместо того чтобы дать забияке сдачи, Вениамин молча порылся в карманах и протянул ему конфету. Тот взял её и вместо «Спасибо» сморщился:

— Карамелька. Завтра, Венька, принесёшь шоколадную. А то я тебе устрою, — добавил он и показал кулак.

— Ладно, — покорно пролепетал Вениамин-Венька.

— То-то же. И ещё вот что. Захвати-ка мой ранец. Мне что-то надоело его таскать самому.

Вениамин взял ранец забияки и безропотно потащил его. Калоша хотела было вмешаться, но передумала.

— Оба хороши, — сказала она себе. — Один забияка, а другой трус. Придётся разбираться с обоими.

Калоша ещё не знала, как она будет с ними разбираться, но одно было ясно: с поисками своего места в жизни придётся повременить. Она засеменила за школьниками, не обращая внимания на витрины и экспонаты. Впрочем, Веньке тоже было не до экскурсии. С навьюченными на него ранцами он плёлся в хвосте в ожидании, когда всё это кончится. Тащить два ранца было тяжело и неудобно, и он постепенно стал отставать. Наконец в одном из залов музея Венька решил передохнуть и присел на банкетку возле стены.

Только сейчас он увидел, что попал в самый интересный зал. Тут хранились рыцарские доспехи и оружие.

Прямо напротив банкетки возвышался рыцарь верхом на коне. Латы его блестели как зеркало. Шлем украшало страусовое перо. Забрало было опущено, на поясе висел меч, а в руке всадник держал копьё.

Больше всего Венька любил читать книжки про рыцарей, и теперь он представил себе трибуны, переполненные народом, палатки рыцарей, съехавшихся на турнир, развевающиеся на ветру разноцветные знамёна…

И вдруг…

— Значит, тебя зовут Венька, — прервал его грёзы чей-то голос.

Мальчишка обернулся и при виде говорящего побелел как полотно. Возле него стояла обыкновенная калоша.

«Храбрец, нечего сказать», — подумала Калоша, а вслух произнесла:

— Ну чего ты перепугался? Я понимаю, что не каждый день встретишь Блестящую Калошу с Правой Ноги, но это ещё не причина, чтобы дрожать.

— Т-т-ты что, м-м-музейная р-р-редкость? — заикаясь, пролепетал мальчишка.

— Да, — скромно подтвердила Калоша.

В это время Венькин портфель наклонился так, что не удержался на банкетке и шлёпнулся вниз. От хлопка Венька подскочил и опасливо обернулся.

— Да ты, как я погляжу, просто трус, — возмущённо топнула ногой Калоша, и тут мальчишка заплакал.

— Ну и ну! Не хватало ещё разводить сырость в музее, — пробормотала Калоша и громко скомандовала: — Перестань сейчас же!

Но мальчишка продолжал безутешно рыдать, размазывая кулаком слёзы.

— Я сам знаю, что я трус. Но что я могу поделать, если мне страшно? Меня Севка каждый день бьёт…

— И будет бить, пока ты не покончишь со своим страхом, — серьёзно произнесла Калоша.

— Я бы покончил, но как? — всхлипнул Венька.

— Раз и навсегда, — ответила Калоша.

— Я пробовал, но у меня ничего не получается, — мальчишка понуро опустил голову.

— Наверное, ты просто не знаешь секретов храбрости, но если хочешь, я тебя научу.

— Правда? — Венька перестал плакать, и в его глазах появилась искорка надежды.

— Это совсем не трудно. Во-первых, не надо унывать. Лучше рассмеяться в лицо опасности.

— Ну да, а если мне будет не до смеха?