мы по ночам не спим? — Вадим вышел из-за большого камня навстречу. В руках у него блестело дуло револьвера.

— Гуляем, — выдал Ахмет первое, что пришло в голову, и потянулся за пистолетом.

— А вдруг кто нехороший подкрадется? Ограбит, — Вадим щелкнул пальцами, и воздух пробил выстрел. Папаха на голове Ахмата подпрыгнула.

— Ахаха, глупый урус, теперь я знаю, что у тебя нет выстрела! — Ахмет дрожащей рукой направил пистолет на Вадима, глаза которого в ночи странно блестели.

— Да ну? — Вадим снова щелкнул пальцами, и папаха на голове Ахмета подпрыгнула во второй раз. Во тьме послышался лязг металла, — сложите оружие. Повторять не буду.

— Да ты шакал! — вскинул ружье горец за спиной у Ахмета. Одновременно со щелчком пальцев прозвучал выстрел, и тело чеченца покатилось вниз. Приученный к стрельбе конь только испуганно фыркнул, потеряв хозяина.

— Еще желающие? — Вадим вытянул рукой и растопырил пальцы, изобразив пистолет, — Паф!

Именно в такие моменты максимальной напряженности Вадим отдыхал душой. Или тем, что у него душой считалось. Тяжелая работа стачивала струей стресса даже таких фанатичных Вестников.

К горцам вышли охотники с винтовками. Это стало последней каплей, чтобы чеченцы сдались.

— Воин живет, чтобы завтра пойти в бой, — прокомментировал на местном Вадим, когда забирал шашку с пояса Ахмета.

Староста молча наблюдал, как его людей отводили от коней и ставили в линию. Он же стоял напротив Вадима.

— Вот он, — Вадим кивнул в сторону упавшего на склон подстреленного, — был воином, а вы, собаки. Огонь!

Ахмет обернулся на выстрелы. Ему вбок уткнулось дуло револьвера.

— Теперь твоя очередь, — Вадим взвел курок.

— Подожди, урус подожди, я полезен, — из-за волнения у Ахмета усилился акцент, — Я знаю сколько людей в ауле.

— Это и я знаю, — Вадим посильнее надавил револьвером, — думай еще.

— Я, я скажу, где остановились люди Шамиля!

— Хорошо, я тебя не убью сейчас, — Вадим снял револьвер со взвода и убрал в набедренную кобуру, — Мы отойдем пообщаться с товарищем, вы пока приберитесь здесь.

— Хорошо, — кивнул Егерь.

Оба Михаила молча наблюдали за разыгравшейся сценой с выступа над склоном.

— Вы где его нашли? — не выдержал Лермонтов.

— Он сам меня нашел, — с долей горечи вздохнул Захарченко.

— А сбежать не пробовали?

— Да куда там, — Захарченко махнул рукой и полез за трубкой, — мне же нравится, по большому счету.

— Это нравится? — Лермонтов указал на склон, куда упали расстрелянные горцы.

— Не это, конечно, вернее, не так. Мы же пока до вас добирались, разбили две шайки, — пояснил Захарченко и чиркнул спичкой, — считай, кому-то жизни спасли. Да, есть перегибы, но куда без них?

— А в плен взять?

— И кто этих пленных будет сторожить? Ты, поручик? А если кто-то сбежит и аул предупредит? Будем мы по горам от трехсот человек убегать.

Захарченко затянулся, распаляя табак в трубке. Дурманящий никотин легкой мглой окутал сознание.

— Пошли, спросим у нашего Македонского, что дальше.

Они подошли, когда Вадим с Ахметом громко спорили, стоя за высокими кустами.

— Я тебе говорю, глотай! Жить хочешь, глотай, — говорил Вадим.

— Урус, ну что ты делаешь? Ну куда? — ныл в ответ Ахмет, — ну что мне эту гадость в рот тянуть?!

— Так, либо ты глотаешь и идешь с нами, либо я тебя пристрелю. Раз, два!

— Ладно, ладно, шайтан проклятый. Беэээ, ну и гадость.

Лермонтов обменялся с Захарченко взглядами.

— Это у вас инициация принятия в отряд такая?

— Ты не поверишь, я сам в шоке, — Захарченко приложил руку к груди.

Они заглянули за куст и увидели, как горец закидывает в рот белую таблетку. Вадим протянул ему флягу, чтобы запить.

— Ух, — Захарченко рукой с трубкой вытер испарину на лбу, — мы честно, уже чего недоброе подумали.

— Меньше думать надо, брррр, — Вадим затряс головой, — то есть меньше подслушивать надо. Теперь, когда мы разобрались с преследователями, перейдем ко второй части нашего Троянского коня. Конь, а ну, подай голос.

Вадим тыкнул Ахмета пальцем вбок, на что тот попытался изобразить ржание, но получилось скорее блеяние.

— Это не конь, а осел какой-то, — заметил Лермонтов.

— Прекрасно! Зачем воровать у греков, если можем придумать сами! — Вадим пристально рассмотрел Ахмета, — Кавказский осел! Гениальный план, о котором напишут в учебниках.

— Каких учебниках? — не понял Лермонтов.

— Бумажных конечно. Все, по коням. — Вадим пошел помогать разгружать телегу от ненужного барахла. Они должны успеть до того, как взойдет солнце.

— А у вас еще воды не будет, а то в горле першит, — попросил Ахмет.

* * *

По грунтовой дороге под яркой луной ехала пятерка всадников, повозка и с десяток свободных лошадей.

— Эй, кто идет? — крикнули с каменных стен аула.

— Свои, Паша.

— А, это ты Ахмет. А где еще люди? Вас уезжало десятеро? — любопытствовал на местном дозорный.

— Полегли, где же еще. Урусы отбивались, но теперь все на дне оврага лежат.

— Туда им и дорога.

Повозка подъехала ближе, почти дошла до света факелов.

— Пришли людей, нужно отнести тела наших Джигитов, — скомандовал Ахмет дозорному, который вглядывался в закрытые лица всадников.

— Так нет никого. Ты уехал, Нурлан еще не приехал, я здесь с Назирскими остался.

Ахмет цокнул языком. В глубине души он, конечно, надеялся, что заведет русских в ловушку, но не вышло. В ауле сидел десяток дежурных. Основной отряд еще не вернулся.

— Где же шляется Нурлан ночью?

— Да я, откуда знаю, — дозорный спустился и открыл ворота. Ахмет стоял прямо в проходе и не дал дозорному рассмотреть всадников.

— Иди за всеми, пусть помогут. Мы пока начнем разгружать.

— Но Ахмет, подржди, я должен стоять на посту.

— Живо, или не получишь долю, — скривился Ахмет от тычка в спину, но молодой дозорный, воспринял это как раздражение.

— Хорошо, сейчас.

Ахмет закашлялся и отошел от ворот. Ветераны в черкесках спешились, делая вид, что приводят в порядок лошадей, когда из-за ворот вышли вооруженные горцы.

— Ахмет, ради чего нас разбудили? Чего не заходите? — возмутился широкоплечий чеченец в кольчуге.

— Назир, возьми да посмотри. Или хочешь всему аулу показать? — ехидно ответил Ахмет, указав рукой на повозку. Горцы заглянули в кузов, где ткань накрывала собранное оружие. Ветераны же медленно отходили подальше. Вадим дернул Ахмета.

— Где остальные?

— Еще не приехали, — прохрипел Ахмет.

— Ты сказал, что здесь триста голов.

— Ошибся, честно, — он закрылся руками, ожидая удара.

— Эй вы не отряд Ахмета! — закричал Назир с золотой шашкой в руках.

— Не стрелять! — крикнул Вадим, но было поздно.

Под трофейным оружием лежало три ящика взрывчатки. Егерь ждал и выстрелил по торчащему из ящика взрывателю, когда их раскрыли. Огонь как выпущенный джин накинулся на людей и землю. Столб иск озарил