скрупулёзному описанию подробностей быта или ремесла, казалось бы, совершенно посторонних и избыточных для понимания сюжета и характера героев.

Карл Густав Юнг провёл замечательный анализ «Улисса» Джеймса Джойса[26]. В нём Юнг подчёркивает, что Улисс – не Одиссей! Если Одиссей – это активный герой, то у Джойса мы сталкиваемся с абсолютно пассивным восприятием мира – это описание существования даже не на уровне чувств, а самых примитивных ощущений. Фотографическое восприятие мира. Такой текст можно читать с любого места. Ничего не изменится. Как ленточный червь, которого можно разрезать пополам и будет два червя и т. д. У этого червя только симпатическая нервная система – без мозга. Это то, как воспринимают мир существа, у которых нет мозга, разума, сознания. Здесь нет различения, границы между внутренним и внешним. Текст «Улисса» по объёму – примерно 750 страниц. Но ничего бы не изменилось, если бы было 1500 страниц. Или, наоборот, только 75. Суть не поменялась бы. Потому что её просто нет. И не может быть. Юнг признаётся, что «Улисс» его раздражает. Единственная причина, по которой он взялся за него, заключается в его большой и стойкой популярности и влиянии, в причинах которых он хочет разобраться, что блестяще и делает.

Есть мнения о том, что Стив Джобс, Алан Тьюринг, Билл Гейтс, Маршалл Маклюэн – тоже аутисты, и вообще синонимом «аутиста» являются сегодняшние его «аналоги» из цифрового мира – «гик» (geek) или «киборг» (cyborg). Но к этому вопросу мы более подробно вернёмся чуть позже.

Отсюда можно сделать промежуточный вывод о том, что дискурс об аутизме представляет собой в значительной степени воплощением идеи о гении-одиночке, который «всё решит». И здесь мы можем найти первую, пока довольно зыбкую, но всё же важную точку соприкосновения с Джорджем Беркли и его философией, поскольку наш главный герой в этой, первой главе, жил в эпоху Просвещения (середина XVII – конец XVIII веков), суть которого как раз и заключалась в переходе от идеи «гения-одиночки», столь характерной, например, для эпохи Возрождения, к идее «гения-человечества». Сам Джордж Беркли по этому поводу высказывался довольно однозначно, а именно, что его философия является «метафизикой для толпы (для масс)» (metaphysics for the mob).

Аутизм = Солипсизм?

И вот тут мы приходим к закономерному, но почему-то чаще всего игнорируемому факту, что философия давно имеет дело с «аутизмом». Например, нередко можно встретить прямую аналогию между монадами Лейбница и аутизмом.

Или вот Декарт. Предположим, что вы медитируете в «картезианском» смысле. Тогда существа под вашим окном, в своих шляпах и пальто, были бы просто «машинами»? Допустим, нет. Тогда вы бы окликнули их, посмеялись вместе с ними, поговорили. То есть отнеслись к этим «вещам» как к людям. Но тогда ваш мир был бы всё равно, в некотором смысле, «солипсистским». Или, возьмём Витгенштейна, который предположил, что солипсистские мысли с большей вероятностью возникают, когда человек пассивен. То есть когда мы ходим, то, например, опрокидывая вещи и поднимая их, мы с большей вероятностью осознаём независимую реальность объектов, чем когда мы сидим неподвижно и смотрим.

Ну, разумеется, солипсизм – это тот же аутизм, его философский аналог. То есть эта проблема давно известна философам. Гораздо раньше, нежели медикам. Но сформулирована она, разумеется, гораздо шире и универсальнее, по-философски.

Солипсисты – это люди, которые не хотят иметь дело с субъективностью других людей и, чтобы избежать этого, например, заменяют людей роботами или искусственным интеллектом (таким образом, заменяя субъектов объектами), либо объективируют людей (рассматривают и/или воспринимают субъектов как объекты). Объективированные люди – это те, с кем обращаются как с объектами. И солипсисты, и «объективированные» изолированы и лишены человеческого контакта: социальной связи, символического признания, сопереживания. Проблема «аутистической культуры» в том, что мы все теперь аутисты – либо мы воспринимаем людей как вещи, либо нас так воспринимают.

Итак, существует два вида солипсизма. Первый имеет место, когда к вещи или инструменту относятся как к человеку или предмету. Например, в «Поминках по Финнегану» «люди» – это не только люди, но и реки, кусты, холмы. Второй тип солипсизма противоположен первому: когда люди (субъекты) рассматриваются как вещи/инструменты. В первом случае, человек, который объективирует, рассматривает объект (инструмент, предмет) как личность, как если бы он был абсолютно уникальным объектом. Кстати, это не обязательно плохо. Например, любую техническую революцию можно рассматривать как переход, при котором то, что мы познаём, становится тем, посредством чего мы познаём, то есть становится частью нас! Во втором случае человек, который объективирует, знает, что вокруг есть другие субъекты (лица), но относится к ним как к объектам (инструментам), как если бы он сам был единственным субъектом.

Стать объективированным – значит лишиться автономии и субъективности. Объективированный человек рассматривается и воспринимается так, как будто у него нет убеждений и желаний, нет личности, нет намерений. Объективированный человек, таким образом, является не более чем средством достижения чьих-то целей и не требует никакого сочувствия, взаимности или признания.

Основное различие между «обычным» солипсистом, то есть «объективированным человеком», с одной стороны, и «заключённым в тюрьму» солипсистом (случай медицинского аутизма), с другой, заключается в том, что в то время как первые не вовлечены в человеческие отношения, потому что они не хотят или не имеют возможности делать это, даже если они в состоянии сделать это, последний вовсе не в состоянии поддерживать человеческие отношения, даже если он хочет этого и имеет такую возможность.

Нередко людей с синдромом Аспергера изображают холодными, погружёнными в себя, аморальными, увлечёнными идеями людьми, «маньяками», которые потеряли связь со своей «человечностью» и озабочены только продвижением этих идей и выстраиванием систем и структур, в которые они хотят «запихнуть» реальную жизнь. В основном, это безумные гении. Хотя некоторые люди с синдромом Аспергера могут показаться такими и думать в очень нелогичной манере, они всё ещё являются людьми, у которых есть чувства. А вот радикальным аналогом такого поведения является уже «зомби». Не случайно «Франкенштейн» Мэри Шелли считается «классическим» примером «аутистического» текста. Философские зомби – это вымышленные «существа», поведение которых внешне ничем не отличается от поведения людей. Они не хуже последних ориентируются в пространстве и времени, разъезжают на автомобилях и обедают в ресторанах, беседуют на любые темы, включая философские, принимают решения в Парламенте, обучают других и совершают моральные акты. Однако при этом зомби, во-первых, ничего не осознают – не владеют сознательным опытом, во-вторых, ничего не понимают – у них отсутствует интенциональность и, наконец, не обладают самосознанием. Быть зомби – значит не осознавать своего бытия.