Сопровождающие его космоястребы мрачно наблюдали за ним со своих безопасных орбит в тысяче километров над ним, безмолвно распевая свой поминальный гимн. Почтив память «Язиуса» одним полным оборотом вокруг Сатурна, они снова включили свои искажающие поля и направились обратно к Ромулусу.

* * *

Люди-капитаны космоястребов, участвовавших в последнем полете своего собрата, и экипаж «Язиуса» провели все это время в круглом зале, специально предназначенном для этой цели. Зал напоминал Афине средневековую церковь, которую она посетила во время одного из своих редких визитов на Землю. Здесь был такой же, как в церкви, сводчатый потолок и изящные колонны по периметру, внушающие присутствующим чувство благоговения, хотя стены зала, представляющие собой плоть полипа, были снежно-белыми, а роль алтаря играл фонтан, вода в котором била из античной мраморной статуи Венеры.

Афина стояла, окруженная своими людьми, и перед ее мысленным взором разворачивалась панорама мрачного экватора Сатурна. Последний удивительно мирный образ, переданный ей за несколько мгновений до того, как раскаленная плазма стиснула «Язиуса» в своих смертельных объятиях.

Все было кончено.

Капитаны по очереди подходили к ней со своими поздравлениями, и она ощущала прикосновения их разумов, исполненных сочувствия и понимания. Нет, подобные собрания никогда не являлась церемониями приношения соболезнований — напротив, эти собрания скорее являлись торжеством жизнеутверждения, праздником рождения яиц. Притом «Язиусу» удалось активировать все десять, а ведь некоторые космоястребы исчезали на экваторе с несколькими неактивированными яйцами.

Да, хвалу «Язиусу» они воздавали совершенно заслуженно.

— Смотри, а вот и он, — вдруг заметил Сайнон. В его мысленной фразе явственно чувствовался оттенок неприязни.

Афина отвела взгляд от стоящего перед ней капитана Пелиона и заметила пробирающегося к ней сквозь толпу Менера. Капитан «Юдата» был широкоплечим мужчиной лет сорока с коротко остриженными темными волосами. В отличие от шелковистых голубых церемониальных мундиров капитанов космоястребов, на нем был повседневный серовато-зеленый корабельный комбинезон и того же цвета ботинки. На ходу он то и дело вежливо кивал в ответ на официальные приветствия присутствующих.

— Если ты не в состоянии быть с ним вежливым, — используя режим конфиденциального обмена, сказала Афина Сайнону, — лучше вообще ничего не говори.

Ей не хотелось, чтобы хоть что-нибудь испортило церемонию. Кроме того, сейчас она осознала, что начинает испытывать даже нечто вроде симпатии к столь явно выделяющемуся на фоне остальных человеку, как Мейер. Да и ста семействам ничуть не повредит некоторое разнообразие. Эту мысль она держала в самом потаенном уголке своего сознания, прекрасно зная, как отреагировали бы на подобную ересь традиционалисты.

Подойдя к ней, Мейер остановился и отвесил короткий поклон. Он был на добрых пять сантиметров ниже ее, а ведь она была, пожалуй, самой невысокой из всех присутствующих в зале эденистов.

— Капитан, — начала она. И тут же спохватилась. «Вот же старая дура, ведь у него телепатический контакт только с «Юдатом»». В его спинной мозг был вживлен уникальный нейросимбионт, обеспечивающий ему надежную связь со своим клонированным аналогом в «Юдате», то есть совершенно ничего похожего на наследственную общую телепатическую связь между всеми эденистами.

— Капитан Мейер, примите мои поздравления. Это был впечатляющий полет.

— Благодарю вас, капитан. Счел за честь принять участие. Вы должны гордиться, что были активированы все яйца.

— Да. — Она приветственным жестом подняла бокал с белым вином. — Так что же привело вас к Сатурну?

— Торговля. — Он холодно взглянул на стоящих по соседству эденистов. — Мы доставили груз электроники с Кулу.

Афина еле удержалась, чтобы не расхохотаться. Его непосредственность оказалась именно тем тонизирующим средством, которого ей так не хватало. Не обращая внимания на удивленные взгляды присутствующих, она взяла его под руку и повела прочь от остальных членов экипажа.

— Пойдемте, пойдемте, я чувствую, что вам среди них не по себе. А я уже слишком стара, чтобы волноваться из-за того, сколько над вашей головой висит предупреждений о нарушении космического кодекса. Мы с «Язиусом» давным-давно перестали обращать внимание на такие вещи.

— Так значит, вам довелось служить во флоте Конфедерации?

— Да, большинство из нас служит, правда, по очереди. У нас, эденистов, врожденное и очень сильное чувство долга.

Он взглянул на свой бокал и улыбнулся.

— Должно быть, вы с ним были отличной командой. Его последний полет — это нечто!

— Все это уже в прошлом. Поговорим лучше о вас. Мне не терпится узнать, каково это — все время ходить по лезвию ножа. Головокружительные приключения независимого торговца, темные сделки, захватывающие дух полеты. Наверное, вы сказочно богаты, да? А то у меня несколько внучек, от которых я бы не прочь поскорее избавиться.

Мейер рассмеялся.

— Никаких внучек у вас нет. Вы еще слишком молоды.

— Чепуха. Не старайтесь быть галантным. Некоторые из моих крошек уже старше вас. — Ей нравилось расспрашивать его о самых разных вещах, слушать его рассказы, узнавать о том, как трудно ему было возвращать банковскую ссуду, которую он взял на покупку «Юдата», его недовольство торговым картелем. Разговор с ним был благословенным болеутоляющим, помогающим заполнить разверзшийся в ее сердце темный провал, который никогда не затянется полностью.

И когда он, наконец, ушел, когда церемония закончилась, когда все слова благодарности были сказаны, она улеглась на свою новую постель в своем новом доме и только тогда осознала, что перед ее мысленным взором ярко сияют десять юных звездочек. Оказывается, «Язиус» все же был прав, утверждая, что надежда вечна.

* * *

На протяжении следующих восемнадцати лет «Энон» пассивно плавал в пределах кольца-Б — там, где оставил его «Юдат». Пролетающие мимо него частицы порой разражались взрывами статического электричества, являющимися результатом их взаимодействия с ионосферой газового гиганта. Эти всплески энергии хаотически изменяли траектории движения пылевидных частичек, и они сбивались вместе, образуя нечто вроде спиц гигантского колеса. Но в основном они подчинялись более простым законам орбитальной механики и послушно вращались по орбите вокруг своего массивного повелителя. Но «Энону» это было совершенно все равно, поскольку, независимо от направления движения, все частицы были одинаково питательны.

Как только черноястреб удалился, яйцо принялось поглощать омывающие его скорлупу потоки массы и энергии. Сначала оно постепенно удлинялось, затем, медленно увеличиваясь на протяжении пяти месяцев, превратилось в две полусферы. Со временем одна из них сплющилась, обретя привычную форму линзы, другая же оставалась полушарием, чуть вдавленным в центре, — тем, что в конце концов разовьется в нижнюю часть корпуса биотеха. Сейчас оттуда торчали тонкие пряди органического проводника, действующие как своего рода индукционный механизм, поглощающий мощные электрические магнитосферные потоки и питающий энергией внутренние пищеварительные органы. Зернышки льда и углеродная пыль наряду с целым рядом других минералов засасывались в поры, усеивающие наружную оболочку и превращались в густые, богатые белком жидкости, являющиеся питательной средой для становившихся все более многочисленными клеток основного корпуса.