– Ася, тебе письмо от Матильды! – сообщилаНиночка, едва я переступила порог квартиры, и протянула мне типично российскийконверт, на котором изображена ветка цветущей яблони и надпись «Праздник весныи труда».

Скоро уже год, как я живу в Париже, у деда и его женыНиночки. Мой дед – знаменитый оперный певец Игорь Потоцкий. Сначала я безумнотосковала по Москве, по маме, папе, тете Липе, по всем друзьям, а особенно,конечно, по Мотьке, но после путешествия по Италии мне скучать и тосковать былоуже некогда. Все свободное время я проводила со своим другом Аленом, которыйстарался говорить со мной только по-французски, так что через два месяца я ужездорово разговорилась, тем более что он и от своей сестры, моей подружкиНиколь, требовал того же. Поначалу я злилась, раздражалась, а потом..,заговорила, а куда денешься? И Ниночка тоже два часа в день занимается со мнойфранцузским, словом, меня взяли в оборот! А еще я два раза в неделю играю втеннис, и это доставляет мне огромное удовольствие. Но, взяв в руки Мотькинописьмо, я чуть не взвыла, так мне захотелось в Москву. Я побежала к себе вкомнату и вскрыла конверт. Мотька накатала подробное письмо. Главной новостьюбыло то, что Лика прожила у Матильды всего лишь месяц, а потом вышла замуж заФедора, частного детектива, с которым ее познакомила летом бабушка Олега. Нозато теперь у Матильды поселилась ее двоюродная сестра из Харькова Степанида,девчонка двенадцати лет. "Представляешь сочетаньице, Матильда и Степанида? –писала Мотька. – Просто черт знает что! Но мне ее жалко, она хорошаядевчонка и в таком возрасте осталась совсем одна.

Мать у нее давно умерла, а теперь вот дядя Сема, ее папа,подался на заработки в Канаду… Ну я и предложила, пускай поживет у меня! Все-такивеселее. Она теперь тоже в нашей школе учится. Ее, конечно, дразнят из-заимени… И что за дела, кому в голову взбрело назвать девочку Степанидой? Хотя,Матильда, по-моему, еще хуже… Но ничего, она умеет за себя постоять… А еще,Аська, есть у меня одна новость, узнаешь, обалдеешь, только я пока ничегописать про это не буду, из суеверия… Боюсь сглазить! Прости, подруга, что яничего не объясняю, но я боюсь… Если все получится… Ладно, замнем дляясности!"

Нет, это все-таки форменное безобразие – так заинтриговатьчеловека и ничегошеньки не объяснить! Я понимаю, Мотьку от ее новостираспирает, а написать она боится, дурища! Тоже мне проблема, поплевала бы черезлевое плечо – тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, постучала бы по дереву! Такнет же! Видно, это что-то очень важное! А я, кажется, догадываюсь, наверное, еепригласил на кинопробы режиссер Лутовинов, с которым мы познакомились прошлымлетом. Он обещал Мотьке, что если найдет деньги на новый фильм… Да, конечно, яуверена, что именно в этом дело! Матильда с раннего детства мечтает статьактрисой, так мечтает, что даже обратилась в агентство «Путь к славе»,оказавшееся не просто шарашкиной конторой, но и гнездом преступников.

Ну что ж, Матильда, храни свою тайну, подумала я, толькоя-то все прекрасно понимаю! Дальше Мотька писала о наших общих друзьях изнакомых и лишь в самом конце сообщила: "У меня, между прочим, братродился!

Хорошенький! Я ужасно боялась, что мама его каким-нибудьРобертом или Фердинандом назовет, но, слава богу, его назвали… Угадай как?Игорем! В честь твоего деда! Здорово, правда? Эх, Аська, если бы ты на зимниеканикулы в Москву приехала! Как было бы здорово! Потому что я не знаю, если всеполучится, я вряд ли смогу к тебе на пасхальные каникулы приехать, так деласкладываются… А может, ничего и не выйдет, тогда приеду!

Ну все, пока, подруга! Твоя Матильда".

– Ну что Матильда пишет? – спросила Ниночка заобедом.

Мы сидели за столом вдвоем. Дед улетел на два дня в Мадрид,петь «Бориса Годунова».

Я рассказала Ниночке про московские новости.

– Как ты думаешь, что за тайна у нее?

– Полагаю, ты права, она скорее всего будет сниматься вкино. Твой дед уверен, что у нее большое будущее!

– Я знаю, – вздохнула я.

– Какие у тебя планы на Рождество? – спросил меняАлен, когда мы вечером встретились, чтобы пойти в театр.

– Не знаю, до Рождества еще больше двух недель.

А что?

– Ничего, просто спросил. А почему у тебя глаза такиенесчастные, Ася? – испугался он.

– Я хочу в Москву, – тихо призналась я.

– В Москву? А надежда есть?

– Почем я знаю? Ничего не говорят… Значит, вряд ли. Атам у Матильды какие-то тайны…

– Знаешь, я тоже хотел бы попасть в Москву. Мнеинтересно, как-никак по отцу я русский…

Ален и Николь – дети Ниночкиного брата.

– Вот было бы здорово вместе туда поехать, –продолжал Ален, – только шансов маловато! У нас заведено Рождествовстречать всей семьей… А у вас?

– У нас? У нас вообще Рождество не очень-то празднуют.Вот Новый год – другое дело! Его даже два раза встречают.

– То есть как?

– У нас же есть еще Старый Новый год!

– Ах да, я слышал… Интересно! А как его празднуют?

– Ну, у нас все праздники одинаково справляют – застолом! И чем больше еды на столе, тем лучше!

Я знаю, что тут принято в Новый год гулять по улицам…

А у нас в двенадцать все сидят за столом.

– Но ведь это скучно!

– Скучно? Да ты что! Когда в Новый год все собираютсявместе… Мама, папа, их друзья… Знаешь, как бывает весело! Вернее, бывало…

– А в прошлом году как ты встречала Новый год?

– Никак. Я была больна…

– Ничего, Ася, не грусти! Мы на Новый год непременнопридумаем что-нибудь эдакое!

– Да что за радость – Новый год без снега!

Мне сейчас все было не в радость, так я хотела домой!

Надо будет поговорить с дедом, когда он вернется… Но я дажене могла предположить, как все обернется. Недаром говорят – не было бы счастья,да несчастье помогло!

Наша школа сгорела. Не дотла, но все-таки о занятиях немогло быть и речи. И нас на две недели раньше отпустили на Рождественскиеканикулы! В школе немедленно начали ремонт. Узнав об этом, дед позвал меня ксебе.

– Что, ребенок, радуешься? Я тебя понимаю! Когда я вКонсерватории учился, бывало, как сверну на улицу Герцена, все с надеждойсмотрю, не горит ли моя Консерватория! – со смехом начал он. – Ну,что будем делать?

– Дед…

– Хорошо, поедешь!

– Что? Куда?