Я осмотрелся. Гостиная обставлена на арабский манер: тяжелые кожаные стулья, темное дерево, десятки безвкусных стеклянных и фарфоровых предметов, фотографии в затейливых рамках и водопадом спускающиеся портьеры. При этом впечатление такое, что комната не обставлена, а каждая вещь просто положена на первое попавшееся место.

Лишь после того, как самый любознательный ребенок вышел, женщина спросила:

— Что с ним?

— К сожалению, он погиб, — сказала Стенман.

— Когда? — спросила женщина, как будто не понимая.

— Видимо, вчера вечером.

— Вечером он не вернулся домой, и я ему звонила… он не ответил.

Голос начал дрожать, и она отвернулась.

Стенман подошла к женщине, обняла ее за плечи:

— Примите наши соболезнования. Нам нужна ваша помощь, чтобы найти преступника. Работник вашего мужа, Вашин Махмед, тоже убит.

Женщина неловко вытерла слезы кистью руки и громко всхлипнула. Старший ребенок испуганно заглянул в дверь.

Мать резко крикнула:

— Уйди! Иди в свою комнату!

Голова мальчика исчезла, и дверь закрылась.

— Я все время боялась, что с ним что-нибудь случится…

— Почему?

— Я ему говорила, чтобы он ни во что не ввязывался.

— Во что он ввязался?

Стенман подвела женщину к дивану. Она почти рухнула на него.

— Нам нужна ваша помощь, понимаете?

— Али был хорошим человеком, хорошим отцом, почему они совершили это? Он не сделал никому ничего плохого.

Женщина заткнула себе рот кулаком.

— Они сделали моих детей сиротами… четверых моих детей.

Стенман взяла руку женщины, положила ее ладонь между своими.

— Кого он боялся?

— Я не знаю… Муж говорил, что они пришли к нему на работу. Кто-то им рассказал о нем. Они просили помочь, говорили, что он правоверный мусульманин и должен им помочь… что все они служат Аллаху.

— Помочь в чем?

— Машина, им была нужна машина… Я просила Али не связываться с ними.

— Вы их видели?

Женщина помотала головой.

— Зачем они сделали это? Они осиротили моих детей, — безнадежно повторила женщина.

— Вы знаете, сколько их было или как их звали?

Из комнаты старшего мальчика послышался приглушенный плач.

— Нам необходимо знать все, что ваш муж о них рассказывал.

— Один позвонил сюда вечером, злой, спросил, почему муж не отвечает на мобильный телефон.

— Как его звали? — надавила Стенман.

— Он не назвал своего имени, просто спросил, почему Али не отвечает, и сказал, чтобы Али сразу позвонил, как только придет домой… Он сначала говорил на английском, а потом на арабском.

— Ваш муж дал им машину?

— Я не знаю. Слышала только, что он куда-то звонил и справлялся об аренде машины.

— А после этого вы его ни о чем не спрашивали?

— Нет, Али не хотел об этом говорить.

В комнату прибежал плачущий мальчик и бросился прямо к матери. Женщина погладила сына по голове и приласкала у себя на коленях. Затем осторожно спустила его на пол и подтолкнула к двери:

— Иди, позаботься о своих младших братьях и сестренке.

Мальчик, всхлипывая, повиновался.

— Почему вы считали, что с вашим мужем может случиться что-то плохое? — спросила Стенман.

— Он боялся… Он этого не говорил, но я знаю его и чувствовала, что он боится этих мужчин. Что они сделают что-нибудь с нами…

Женщина заплакала.

— Мы думали, что сможем тут спокойно жить. Растить детей, не опасаясь… Что здесь они будут в безопасности и у них будет хорошее детство. Али не хотел ввязываться ни во что плохое… Он был хорошим мужем, хорошим отцом нашим детям.

Стенман дала женщине немного выплакаться, прежде чем продолжила:

— Мы не думаем, что вашего мужа убил звонивший. Это сделал кто-то другой, кто хотел получить информацию как раз о том человеке, который вам звонил. Мы полагаем, что и звонивший погиб. Есть ли у вас какие-то подозрения, кто мог убить мужчину, которому ваш супруг должен был устроить машину?

— Нет.

— Были у вашего мужа какие-то предположения о том, почему они обратились за помощью именно к нему?

— Потому что он мусульманин и они мусульмане.

— Но тут живет много других мусульман. Почему же именно он?

— Не знаю, возможно, потому, что у него автомастерская.

— У вашего мужа есть родственники или хорошие друзья в Финляндии?

— Только двоюродный брат.

— Нам нужны его имя и адрес.

— Таги, он изучает ресторанное дело в Хельсинки. Мне кажется, он живет в Каннелмяки. Во всяком случае, жил.

Я взглянул на Стенман:

— Фотографии.

Стенман достала из внутреннего кармана куртки фотографии убитых и показала их женщине:

— Вы знаете кого-нибудь из них?

Взгляд женщины замер на фотографии убитого, которому отрезали нос и уши. Фоторобот был сделан хорошо. Фотография выглядела почти обычной, глаза покойного были открыты, хотя и казались немного заспанными. Тем не менее ни у кого не могло возникнуть сомнений в том, что мужчина на фотографии находился уже в ином мире.

— Таги… Это двоюродный брат моего мужа. И его тоже?..

— Нам очень жаль.

— Ваш муж много общался со своим кузеном?

— Таги переехал в Финляндию в прошлом году. Сначала они встречались часто, поскольку Али давал ему советы буквально обо всем. Он даже какое-то время работал у мужа и жил здесь. Потом Таги пошел учиться, и они встречались уже не очень часто.

— А в последнее время? Когда вы видели Таги в последний раз? — спросила Стенман.

— Он был у нас три дня назад.

— По какому делу?

— По делу? Он поел у нас и потом отправился с мужем на молитву в мечеть. Али ходил туда три раза в неделю.

— В этот вечер с ним не происходило ничего необычного?

— Он, во всяком случае, ничего не говорил.

— В какое время он вернулся?

— В половине десятого, как обычно. Сразу лег спать.

Женщина рассеянно посмотрела на меня. Я понял, что она держится из последних сил. Стенман тоже это заметила. Она положила на стол свою визитную карточку.

— Позвоните, если что-то вспомните, — сказал я.

— Хотите, прежде чем уйти, мы пригласим кого-нибудь побыть с вами? — спросила Стенман.