Я сделал шаг к Дану. Он целился в меня, и рука его не дрожала.

— Жаль, Ари, но…

Звук шофара заглушил выстрел, и Дан содрогнулся от угодившей в него пули. Я подумал, что стреляли из припаркованного на другой стороне улицы микроавтобуса, поскольку оттуда выскочило несколько человек в черном. Затем я заметил, что за мной стоит дядя с пистолетом в руке. Я не понял, как ему удалось подойти к нам незамеченным.

Дядя опустил пистолет и посмотрел на меня:

— Я не мог дать ему убить тебя и не хотел, чтобы ты убил его. Это слишком тяжелая ноша. Ты еще молод…

Я повернулся к Дану. Поднял его голову с сырой земли. Понял, что рана смертельна.

— Жаль, Дан.

Дан смотрел на меня и пытался улыбнуться.

Мертвое лицо потемнело, и глаза закрылись.

Мой друг Дан Каплан умер еще раньше, теперь умер просто Дан Каплан.

Вокруг уже собирались полицейские, и Хуовинен положил руку мне на плечо. Дядя сел рядом со мной, не обращая внимания на мокрый асфальт, и начал на память повторять слова, которые сам я в последний раз произнес тогда, когда нашел Ханну мертвой.

Молитва провожает каждого умершего еврея. Мы произнесли ее вместе:

«Борух ато адоной элохэйну мелэх хоойлом даян хоэмес…»

«Благословен Ты, Бог наш — Владыка вселенной, Судия праведный…»

Звук шофара вознес печаль к небесам и затих.