Оксанен сидел в машине на заднем сиденье и говорил по телефону. Стенман еще не вернулась. Оксанен прекратил разговор сразу, как только увидел меня. По резкости его движений я понял, что речь шла не о работе, а, скорее всего, о подготовке очередного ралли с участием полицейских.

— История получила продолжение, — сказал Оксанен и помахал прозрачным пакетом, в котором лежала карта из «Хертца».

— Какое?

— Карты пришли из типографии всего две недели назад и предназначены для того, чтобы разложить их по машинам. Мой товарищ обещал послать своего сотрудника выяснить, сколько карт клиенты уже успели утащить. Затем он посмотрит в компьютере информацию о клиентах, арендовавших автомобили, и передаст ее мне.

— Звучит обнадеживающе.

— Мне тут пришло в голову, что в это время поезда ходят очень часто и кто-то из машинистов мог заметить что-нибудь на мосту. Через железнодорожную диспетчерскую можно задать вопрос всем машинистам сразу.

— Тоже здравая мысль.

На горку въехал зеленый с металлическим отливом «фольксваген пассат» Хуовинена, а за ним черный «опель вектра».

— Хуовинен явился, — сказал Оксанен.

По голосу было понятно, что Оксанен не жалует Хуовинена, и его чувства, возможно, были взаимными. Хуовинен пару раз устраивал Оксанену совершенно разгромные выволочки за рабочее время, потраченное на его увлечение ралли.

С Хуовиненом приехал мужчина лет сорока, одетый в светло-зеленую поплиновую куртку и прямые брюки. Черные глаза смотрели строго. Я был уверен, что где-то уже встречал его, но не помнил где. И все же я сразу догадался, что он делает в обществе Хуовинена.

— Проведем небольшое совещание. Где Стенман и Симолин?

Я доложил.

— Нет времени ждать. — Хуовинен кивнул в сторону гостя. — Это инспектор Силланпяя из полиции государственной безопасности. Он сам может рассказать, зачем приехал.

Силланпяя имел вид мрачного побитого боксера.

— В этом деле есть несколько обстоятельств, которые нас интересуют. Два иностранца, обезображенное лицо, способ убийства, место совершения преступления — самая оживленная и одновременно самая, может быть, важная железная дорога Финляндии. Насколько я знаю, тела еще не опознаны, и мы хотим помочь в идентификации. Для этого сделаем соответствующие запросы. Если они где-то засветились, то это может пролить свет на случившееся. Разумеется, нельзя исключать и того обстоятельства, что преступление совершено по расистским мотивам.

— Есть ли у вас какие-то подозрения?

— Не больше, чем у вас.

Если Силланпяя и врал, это ему хорошо удавалось.

— Что обнаружено у покойников? — спросил Силланпяя.

— У одного — ничего, у другого — карта Хельсинки и оружие. Пистолет упал на крышу поезда, и его нашли позже, в депо.

— А мобильного телефона не было?

— И мобильник. — Я был вынужден это признать.

— Нам нужен телефон. Все, что узнаем с его помощью, немедленно вам сообщим.

— Он сейчас на экспертизе.

— Вы получите информацию о звонках сразу же, как только мы до нее доберемся. Это согласовано с заместителем начальника полиции.

Я взглянул на Хуовинена, и это рассердило Силланпяя.

— Телефон сейчас у другого следователя.

— Где он?

— Очевидно, уже на пути сюда.

— Сообщите ему, что телефон нам нужен немедленно.

Типичный СУПОшник,[11]подумал я. Силланпяя говорил так, будто за ним стояла вся полиция государственной безопасности во главе с ее шефом.

— Попробую связаться с ним.

Я отошел в сторонку и позвонил Симолину:

— Как продвигается?

— Скоро будет готово.

— Тут тип из СУПО приехал, требует телефон.

— Нам все бросить?

— Нет, сколько времени вам еще потребуется?

— Максимум минут десять.

— Запиши все звонки, как исходящие, так и входящие, и текстовые сообщения. А потом снова включи запрос PIN-кода. Пускай парни из СУПО разгадывают его сами.

Я вернулся к машине:

— Будет здесь в течение получаса.

Хуовинен посмотрел на меня задумчиво. У него на такие дела особое чутье. Он протянул мне сложенную вчетверо распечатку:

— Официальный пресс-релиз, распространенный через СТТ,[12]если интересно.

Я прочитал. Хуовинен был на редкость краток. Было очевидно, что такой пресс-релиз не мог удовлетворить журналистов.

— Я обещал дополнить его вечером. Хочешь что-нибудь добавить?

Повисла тишина. На Оксанена всеобщее молчание произвело гнетущее впечатление.

— Я позвоню Арье и спрошу про камеры наружного наблюдения. Могу съездить за пленками.

— Хорошо, — сказал Хуовинен. Вид у него был отсутствующий.

Хуовинену исполнилось сорок семь лет, но в волосах уже проглядывала седина. Вообще у него была незаурядная внешность — настолько, что во время учебы в полицейском училище он подхалтуривал на одной швейной фабрике моделью, демонстрируя мужскую одежду. Он был дважды женат. Вторая его супруга — виолончелистка эстонского происхождения.

Хуовинен очнулся:

— Не делай ничего, чего не стал бы делать я.

В устах Хуовинена это означало, что руки у меня развязаны. Он умел спрямлять углы, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой в управлении полиции.

Силланпяя тоже заговорил:

— У меня есть и другие дела. Где этот ваш следователь, я могу забрать телефон прямо у него?

— Я не догадался спросить, но он буквально с минуты на минуту будет тут.

Силланпяя посмотрел на меня в свойственной ему манере — с недоверием. У него явно было гипертрофированное желание все контролировать. Возможно, это издержки профессии.

Хуовинен застегнул темно-серую шерстяную куртку:

— Вы справитесь и без меня, мне надо на Кирк-кокату.[13]Если что — звони. О совещании сообщу позже.

Он сел в машину и укатил.

— Телефон работает? — спросил Силланпяя.

— Нет. Вероятно, он выключился или повредился при ударе о крышу поезда или о землю. А вы сможете его включить? — спросил я с невинным видом.