Россия — традиционный геополитический противник англосаксов — гораздо серьезнее в качестве оппонента. Она вписывается в необходимую роль предельно хорошо: память о холодной войне по-прежнему свежа в умах многих людей. Ненависть к России легко спровоцировать относительно простыми средствами. Вот почему я думаю, что война с Россией возможна. Это идеологически необходимо как последние средство отложить окончательное имплозию либерального Запада. Необходим «один шаг назад».

Рассматривая различные перспективы концепции возможной войны с Россией, я предлагаю несколько соображений:

1. Война с Россией поможет задержать надвигающийся хаос в глобальном масштабе. Большинство стран, вовлеченных в либеральную экономику и разделяющих аксиомы и институции либеральной демократии, и те страны, которые либо зависят, либо напрямую контролируются США и НАТО, будут вновь развивать общий фронт под флагом либерального Запада в его противостоянии антилиберальному Путину. Это послужит тому, чтобы укрепить либерализм как позитивную идентичность в тот самый момент, когда эта идентичность начинает растворяться в результате рассвета своей нигилистической сущности.

2. Война с Россией способствовала бы укреплению НАТО, и прежде всего ее европейских членов, которые будут вынуждены вновь рассматривать американскую гипердержаву как нечто положительное и полезное, при том что установки старой холодной войны больше не будут рассматриваться как устаревшие. Из боязни пришествия «злых русских» европейцы вновь почувствуют себя лояльными к США в качестве их защитника и спасителя. В результате ведущая роль США в НАТО будет вновь подтверждена.

3. Сегодня ЕС разваливается. Предполагаемая «общая угроза» со стороны русских может предотвратить союз от возможного раскола, обеспечивая мобилизацию этих обществ и готовность их народов вновь защищать свои свободы и ценности под угрозой «имперских амбиций» России — теперь уже Путина.

4. Украинская хунта в Киеве также нуждается в войне — чтобы оправдать и скрыть все злодеяния, юридического, конституционного и уголовного характера, совершенные во время Майдана, а также чтобы приостановить демократию, чему препятствуют юго-восточные, в основном пророссийские районы, и установить националистическую диктатуру внепарламентскими средствами.

Единственная страна, которая сегодня не хочет войны, это Россия. Но Путин не может позволить радикально антирусскому правительству в Украине хозяйничать в стране, которая имеет наполовину русское население и более половины которой составляют пророссийски настроенные регионы. Если он позволит это, с ним вскоре будет покончено на международном и национальном уровнях. Так, скрепя сердце, он принимает возможную войну. И, как только он начнет этот курс, у него не останется никакого другого решения для России, кроме того, чтобы выиграть эту войну.

Я не люблю рассуждать о стратегических аспектах возможной грядущей войны. Я оставлю это для других, более квалифицированных аналитиков. Вместо этого я хотел бы сформулировать некоторые идеи, касающиеся идеологического измерения этой войны.

Смысл войны против России, по своей сути, — это последняя попытка глобального либерализма спасти себя от внутреннего взрыва. Таким образом, либералы нуждаются в том, чтобы идеологически идентифицировать путинскую Россию с врагом открытого общества. Но в словаре современных идеологий есть только три основные итерации: либерализм, коммунизм и фашизм. Вполне понятно, что либерализм представлен всеми странами, вовлеченными в этот конфликт, кроме России (это и США, и страны-члены НАТО, а также Euromaidan/хунта в Киеве). Остаются только коммунизм и фашизм. Поэтому из Путина собираются сделать адепта «неосоветского реваншизма» и «возвращения КГБ». Это картинка в настоящее время продается самой ограниченной части западной общественности. Некоторые моменты патриотической реакции, исходящей от пророссийской и антибандеровски настроенной части населения (в частности, защита памятников Ленину и памятников советскому солдату Второй мировой войны, сталинские портреты и т. д.) могут подтвердить эту идею в сознании западной публики. Нацизм и фашизм слишком далеко отстоят от Путина и реальности современной России, но русский национализм и русский империализм будут вызваны к жизни в образе Великого Зла специальными разработками на Западе.

Запад из Путина делает «радикального националиста», «фашиста» и «империалиста». Это будет работать на многих западных людей. В рамках этой логики Путин может быть одновременно даже и «коммунистом» и «фашистом», так что его можно будет изображать как «национал-большевика» (хотя это слишком сложно для постмодернистской западной публики). Очевидно, что в действительности Путин не является ни коммунистом, ни фашистом, ни тем и другим одновременно. Он является политическим прагматиком в области международных отношений — вот откуда его восхищение Киссинджером, и вот почему Киссинджер симпатизирует ему в ответ. Путин не имеет никакой идеологии вообще. Но он будет вынужден принять идеологический фрейминг, который ему уготован. Это не его выбор. Таковы правила игры. В ходе этой войны против России роль Путина будет оформлена именно таким образом. И это будет наиболее интересным и важным аспектом этой ситуации.

Основная идея, которую будут стараться продвинуть либералы, это определить Путина идеологически как тень прошлого, как вампира в стиле «Иногда они возвращаются». Это и есть смысл попытки предотвратить окончательную имплозию либерализма. Основное послание либерализма состоит в том, что он все еще жив и полон жизни, потому что в мире есть нечто, «от чего мы все должны быть свободны». Россия станет объектом, от которого все должны будут быть освобождены Цель состоит в том, чтобы вначале освободить Украину, затем по расходящемуся кругу Европу и остальное человечество, которое будет также изображаться как находящееся под российской угрозой. И в конце концов самой России будет сказано, что она нуждается в спасении от своей собственной нелиберальной идентичности. Так что теперь у Запада есть враг. Такой враг в очередной раз придает либерализму смысл. Россия в настоящее время будет представлена как страна, вырывающаяся из прелиберального прошлого в либеральное настоящее. Без такого вызова у либерализма нет более жизненных сил, нет более порядка в мире, и все, что связано с ним, будет растворяться и взрываться. С новым вызовом падающий гигант глобализма приобретает новый импульс. Таким образом, Россия нужна, чтобы спасти либералов.

Но для того, чтобы это произошло, Россия должна быть идеологически фреймирована, оформлена как нечто прелиберальное. Она должна быть либо коммунистической, либо фашистской или, по крайней мере, национал-большевистской Россией. Это идеологическое правило. Таким образом, в борьбе с Россией или в своих планах бороться или не бороться с ней у Запада есть и более глубокая задача — сформулировать России идеологические рамки, идеологические границы, фрейминг. Это будет сделано с обеих сторон границы России — и изнутри, и снаружи. Запад будет пытаться заставить Россию принять либо коммунизм, либо крайний национализм, а если это навязать не удастся, он будет относиться к России так, как если бы она приняла коммунизм или фашизм. Это и есть то, что называется обрамлением, рамкой, фреймингом, границами игры.