– Ах так?! И это говорят те, кто ест улиток и лягушачьи лапки! – выпаливает в ответ Зигфрид. – Это же такая гадость!

Арамис задыхается от возмущения:

– Нет, вы только послушайте! Виноградные улитки в домашнем сливочном масле с пряными травами – что может быть вкуснее!

Улитки, фу-у-у! Спор о деликатесах разных народов вот-вот пойдёт по второму кругу, и тут в витрину «Посольства» снаружи кто-то стучит. Какой-то проголодавшийся посетитель, который не заметил табличку? Д’Артаньян открывает дверь.

– Привет всей компании! – Очевидно, какой-то постоянный клиент, потому что они с д’Артаньяном тут же бросаются друг другу в объятия.

– Атос! Молодец, что пришёл! – хором приветствуют его Арамис и Портос. Ах вот что, это третий мушкетёр! Причёска у него действительно такая же, как и у его соратников – судя по всему, стрижка боб до подбородка и усики с бородкой четыреста лет назад были самой модной тенденцией.

– Видели, что творится в Лувре? Разве вы не собирались искать золото? Что стряслось?

Атос, похоже, посвящён в наше дело.

– Боюсь, что карлики нас опередили. Но мы послали разведчиков, которых ожидаем с минуты на минуту и надеемся, что они поведают нам, что произошло, – разъясняет д’Артаньян.

Атос хмурится:

– Разведчики – это хорошо. А телевизор включать не пробовали? Может, в новостях уже что-то показывали.

Телевизор мы, конечно, включили первым делом. Но ничего не передавали. По крайней мере, ничего для нас полезного. Ни по телевизору, ни в Интернете. Только сообщение, что на Лувр совершено нападение.

Атос качает головой:

– Что ж, подождём ваших разведчиков.

В это мгновение, как по команде, в окно стучат клювами два старых знакомца. Хугин и Мунин вернулись из разведки.

Хильда тут же бросается к двери и распахивает её:

– Наконец-то!

Вороны влетают в помещение и усаживаются на вытянутую руку Хильды, и она, просунув между птицами голову, начинает шептаться с ними. Время от времени я слышу покаркивание, но, даже воткнув «ЛОКИ-3000» в ухо поглубже, не понимаю, что птицы сообщают. Только по всё более пунцовым щекам Хильды можно определить, что речь идёт о чём-то важном.

Наконец Хильда выпрямляется и обводит всех серьёзным взглядом:

– Кто бы там в Лувре ни был, он исчез. Вороны не обнаружили никаких следов – ни грабителей, ни карликов. По всему зданию ходили полицейские, но и они искали безрезультатно. Очевидно, преступники растворились в воздухе. Однако все витрины в отделе прикладного искусства взломаны. А теперь самое странное: кажется, ничего не пропало. То есть почти ничего. Если Хугин с Мунином правильно поняли разговор двух музейных сотрудников, исчез только один экспонат. – Хильда делает театральную паузу, явно наслаждаясь тем, что мы буквально ловим каждое её слово.

– Ну говори уже! – восклицаю я. – Чего не хватает? Чему карлики ноги приделали?

– Отгадай! – отвечает Хильда.

Ну вот! Как же я это ненавижу! Реально!

Сперва ложка, теперь кубок – пожалуй, так мы скоро сможем накрыть стол. А теперь серьёзно: предмет, который в прошлый раз нужно было спасти от Альбериха, оказался ложкой. Ну, допустим, ложкой особенной – как-никак она использовалась для миропомазания английских королей при коронации. На этот раз из золота нибелунгов вроде бы сделан какой-то кубок. В любом случае, если вороны правильно поняли сумбурные разговоры охранников музея, все витрины в Лувре открыты, но исчез только один кубок. Золотой кубок семнадцатого века, который королева Анна Австрийская как-то подарила одной из своих камеристок.

Д’Артаньян вдруг совершенно теряет голову:

– Королева Анна?! Моя королева Анна?!

Хильда недоумённо морщит лоб:

– Смотря кого вы имеете в виду.

– Разумеется, жену Людовика Тринадцатого, моего короля! – размахивая руками, восклицает д’Артаньян. – Знаешь, как зовут камеристку? Я наверняка с ней знаком. Я знаю всех камеристок Анны.

Портос смеётся громким, раскатистым смехом:

– Так и есть! Наш д’Артаньян всегда питал слабость к прислуге. Как там звали ту хорошенькую блондиночку? Жену хозяина твоей квартиры? Эта юная особа – такую вниманием не обойдёшь… а разве у тебя с ней не…

– Молчи! – набрасывается на него д’Артаньян. – Я не желаю, чтобы кто-нибудь говорил о Констанции в таком тоне!

– Успокойся! Я же не сказал о ней ничего плохого.

– Эй, парни, мир! – призывает их обоих к порядку Хильда. – Какая камеристка получила кубок, я не знаю. И точно так же нам неизвестно, действительно ли он из золота нибелунгов. Пока это только предположение.

– Как же, предположение! Это уже не предположение! – возбуждённо кричит д’Артаньян. – Тут всё совершенно ясно. Кубок из золота нибелунгов, поэтому карлики его и стащили. Нам непременно нужно его вернуть, чего бы это ни стоило!

– Так, спокойно, – абсолютно хладнокровно возражает Хильда. – Пока нам неизвестно, сделан ли кубок из золота нибелунгов.

Арамис, который до сих пор лишь молча слушал, чешет в затылке.

– Это правда. И как же мы всё выясним?

– Урд может нам это сказать, заглянув в прошлое, если возьмёт кубок в руки, – объясняю я ему. – В Лондоне она сделала то же самое. Сработало суперски.

– Да, но вещица, к сожалению, уплыла, – с издёвкой замечает Зигфрид. – Кубка нет. Наш малыш суперагент этого не учёл.

– Ничего подобного! Я просто хотел объяснить Арамису, что Урд способна дать ответ на такие вопросы. Ну, то есть если вообще даст какой-то ясный ответ. Но в Лондоне она дала полезный совет, даже не дотрагиваясь до ложки. Ей достаточно было взглянуть на неё в витрине.

Арамис настроен скептически:

– Хм, но здесь ей на кубок уже не взглянуть. Нет значит нет, тут Зигфрид прав.

Да, жаль. Уже не взглянуть. Хотя… у меня идея!

– Госпожа Урдман? – обращаюсь я к старой норне, которая по-прежнему сидит на своём стуле.

– Да, мой мальчик?

– Помните, в Лондоне, как вы в Тауэре шли по сокровищнице и рассматривали отдельные экспонаты?

– Да, Генрих, в некотором смысле это случилось только вчера.

Верно, в некотором смысле только вчера – особенно если у тебя у самого за плечами три тысячи лет.

– Прекрасно! Вы что-то бормотали себе под нос, а потом вдруг поняли, что золото, которое мы ищем, переработано в коронационную ложку.

– Так и есть. Если я вижу вещи, то могу искать в прошлом их происхождение.

– Великолепно. Следующий вопрос: а получится такое, если вы увидите только изображение этой вещи?