— Смотри, жвачка, — глянул недоверчиво Вольдемар, — выкинешь фортель, пришью! — и кивнул Коромыслу. — Проводи!

— Сделаем, братан, у нас не заржавеет, — весело поднялся со стула подельник.

Пройдя через прихожую в туалет, Ольга хотела прикрыть за собой дверь. Но Коромысло ногой удержал ее. Она возмутилась. Но он хмыкнул:

— Садись на толчок и не бузи, а то кореш поступит с тобой, как обещал.

Тогда Ольга демонстративно задрала подол юбки, опустила трусики так, чтобы ему было все хорошо видно, и села на унитаз.

Он урчал и смотрел не отрываясь. В его глазах появился мужской интерес.

Она хотела, чтобы он на какое-то время забыл, зачем находится возле нее. Поднялась с толчка, опять демонстративно высоко задрала подол юбки, у него на глазах подмылась, промокнула туалетной бумагой, медленно натянула трусики и шагнула в дверь.

Когда выходила, его рука погладила ее попку, но Ольга не отстранилась. Прошла в ванную комнату, помыла руки, и в зеркало увидала, как Коромысло приближается к ней. Его длинные руки потянулись и погладили ее бедра.

— Твой кореш услышит, — шепнула она.

— Ну и пускай, он что, не мужик, что ли? — осклабился Коромысло и полез к ней под юбку.

Она позволила, чтобы он задрал ее. Ощутила дрожь в его длинном теле.

Он напрягся и начал спешить.

Она повернулась к нему лицом и расстегнула ширинку его брюк.

Коромысло выдернул из-за пояса мешавший ему ствол и сунул на полку.

Ольга забралась ему в трусы, ухватила мошонку и со всей силы сжала в кулаке. Коромысло взвыл, у него искры посыпались из глаз. Отпустил ее, задыхаясь от боли, скорчился и заголосил, заскулил, замычал.

Схватив с полки пистолет, Ольга кинулась из ванной через прихожую к входной двери.

— Братан, держи жвачку! — завопил вслед Коромысло.

Она не успела к двери, сзади за волосы ее рванул к себе Судоркин.

Повернувшись, она ткнула ему в живот ствол:

— Отойди, а то выстрелю!

— А что с трупом будешь делать? — сверкнул золотым зубом тот.

— В морг отправлю, — ответила Ольга, крепче сдавливая в ладони рукоятку пистолета. — Отойди! — ее глаза сузились, она была напряжена настолько, что палец мог сам нажать на спусковой крючок, и только сознание удерживало его.

Медленно отступив назад, Вольдемар видел, что выстрел может прозвучать в любой момент.

Второй рукой Ольга повернула защелку замка, а рукой с пистолетом взялась за ручку. И в этот миг Судоркин стремительно нанес ей удар по шее. Следующим ударом выбил пистолет, вцепился в горло, сдавил так, что перед глазами у нее поплыли круги.

— Захотела меня обмануть, коза?! Не на того нарвалась! — отпустил ее горло и сильно ударил по лицу. — Знаю вашу сучью породу!

Она обмякла, падая на пол. Но Судоркин поднял ее и швырнул из прихожей в комнату. Лицо Ольги уткнулось в ковер. Он шагнул следом, наступил ей на спину между лопатками:

— Доигралась, дура! Я предупреждал! — опять поднял ее с пола и ударом отбросил к стене.

В глазах у нее стало темно, на губах почувствовала соленый вкус крови. Но отдышавшись, стала подниматься на ноги:

— Не тронь меня! — произнесла с ненавистью и внутренней угрозой.

— Ты это мне, коза? — глухим утробным голосом произнес Вольдемар.

— Не прикасайся! — поднялась она, смотря на него без страха.

— Ты это мне, коза?

— Убирайся вон, пока цел!

— Ты это мне, коза?!

— Вон отсюда, подонок!

— Ты это мне, коза?!

Смотря на Судоркина, Ольга улавливала все его движения. И даже не просто улавливала, но, предугадывала их, ибо все ее чувства были обострены до крайней степени. И когда тот, подхваченный порывом бешенства, кинулся к ней опять, она на сей раз, опережая, бросилась на него, вцепилась руками в лицо, чувствуя, как ногти проникают ему под кожу.

Урча и ругаясь, Вольдемар отмел ее от себя, ощущая, как ее ногти раздирали кожу на его щеках. Коснулся лица, на ладони — кровь, выкатил глаза, как обезумевший бык. И нанес Ольге удар в живот, а вдогонку падающему телу, добавил еще.

Из прихожей в дверях показался Коромысло. Сейчас он готов был сам разорвать женщину на куски.

Его встретили мутные глаза Судоркина.

Испытывая вину, Коромысло поежился. Хотел что-то сказать в свое оправдание, но Вольдемар неожиданно шагнул к нему и ударил кулаком в подбородок.

Клацнув зубами, подельник растянулся на полу прихожей.

— Никогда не отвлекайся на другие дела! — нагнулся над ним Судоркин. — Этих жвачек вдоль любой дороги полно ошивается, подбирай сколько хочешь! Но в деле про них забудь! Вставай! Свяжи ее!

Торопливо вскочив, Коромысло забыл о ноющей боли.

Прошло некоторое время.

Придя в себя, Ольга увидала, что сидит в том же кресле с заклеенным ртом, связанная по рукам и ногам скотчем. Тело саднило от побоев, но состояние беспомощности угнетало гораздо сильнее.

Также на прежних местах располагались Судоркин и Коромысло, тупо молчали. Вольдемар прикладывал к щекам красный от крови носовой платок. Коромысло, насупившись, зло стрелял глазами по ней.

Наступил вечер. В общем-то, еще не было темноты, но и света уже было недостаточно. В окнах зажигались огни. Солнце поубавило жару. Во дворе появились люди. Вдоль подъездов дорога стала заполняться припаркованными машинами.

Наблюдая из окна, Вольдемар увидел, как подъехало авто Корозова. Приготовил пистолет. Коромысло тоже засуетился, засучил длинные рукава рубахи. Оба встали у стены по сторонам двери.

Ольге стало ясно, что скоро войдет Глеб. Она напряглась. Прошло несколько минут, прежде чем его ключ прошуршал в замке, и входная дверь открылась.

Удовлетворенно улыбнулся Судоркин. Удачно все складывалось.

Войдя в квартиру, Глеб включил в прихожей свет и громко позвал:

— Оленька, ты дома? Что-то свет не включаешь! Отдыхаешь, что ли? — прошел через прихожую в комнату. И остановился в дверях изумленно. Он ждал продолжения событий, связанных с вдовой, но не думал, что они произойдут в его квартире. Увидал в полумраке двух бандитов, связанную жену, и вспыхнул, голос зазвучал негодующе. — Развяжите ее немедленно!

— Поумерь свой гонор! — отрезал Судоркин. — Здесь я парадом командую!

— Носом ты еще не вышел, чтобы командовать в моей квартире! — напружинился Глеб. Он был выше Вольдемара и смотрел на него сверху уничтожающе, как на мелюзгу. — Здесь ты будешь слушать, что я тебе говорю! — пошел в наступление. — Убери свою пугалку!

— А ты, кажется, не удивлен встрече? Ждал, значит? Тем лучше! — глухо сказал Судоркин.