– Марк, проснись, – затормошила она его.

– Как же ты мне осточертела, май мазер, – Марк повернулся к Бэлле и посмотрел на нее.

Бледная, со свалявшимися волосами, с огромным животом, измученная, она утратила всю свою привлекательность. Прежняя нежность, которую сын всегда испытывал к ней, мгновенно вернулась.

Наскоро одевшись, он помог Бэлле обуть на опухшие ноги сапоги, накинул на ее плечи пальто, не сходившееся на животе, бережно взял под руку и повел к машине, которую в течение недели предусмотрительно оставлял около подъезда.

В роддоме Бэллу сразу повезли в операционную. Марк принялся слоняться по длинному коридору.

– Папаша! – окликнула его через несколько часов медсестра. – У вас дочь! Пятьдесят один сантиметр, два килограмма шестьсот граммов! Родильница в реанимации. Идите спать! Завтра принесите соки и минеральную воду. Через неделю ваших девочек выпишут. Не загуляйте!

Марка охватило такое чувство гордости, как будто он на самом деле стал отцом. Он приехал домой, по пути заскочив в магазин за водкой и пельменями, и сел праздновать. Поделиться радостью было не с кем, так что бутылку он выдул в одиночестве. На душе стало светлее. В семье появился здоровый ребенок, непонятная ситуация разрядилась. Жизнь изменяется, и наверняка к лучшему.

Марк забирал Бэллу с огромным букетом цветов. Ему вынесли малышку в розовом атласном стеганом конверте с пышными кружевами и вручили с недвусмысленным напутствием:

– Принимайте пополнение, папаша. Следующий раз за мальчиком придете!

– Спасибо, девушки! – Бэлла, улыбаясь, отдала врачу и медсестрам деньги. – Это мой старший сын, помощник.

С удовольствием отметив удивленные взгляды, Бэлла забрала у Марка девочку и пошла к машине. Ей польстило замечание о молодом муже. Значит, она еще неплохо выглядит. Больше всего на свете Бэлла боялась морщин, старения кожи, тусклых волос. Но, как часто бывает, гормональный всплеск от беременности почти в сорок лет омолодил ее организм.

Марк не бросил ни учебу, ни подработку, но вечерами домой не приходил по другой причине. Он опять начал бегать на вечеринки, ходить в театры и клубы – тяготы семейной жизни и роль старшего брата были не для него. Имелась еще одна причина – он окончательно понял, что не такой, как все мужчины.

Психологическая травма, которую нанесла ему любимая мамочка, окончательно сместила его сексуальные приоритеты. Ему больше нравилось общаться с парнями, чем секс с девушками.

А вот сестру Марк любил и с удовольствием наблюдал за маленьким чудом. Смотрел, как Эдит раздувает крохотные ноздри, складывает губки трубочкой, кряхтит. Его завораживало, когда мама купала малышку, меняла ей памперсы, кормила. Но, несмотря на то, что он был почти врач, Марк боялся прикасаться к девочке.

Занималась Бэлла домашним хозяйством и уходом за дочерью машинально. Свободное время она проводила перед телевизором и иногда читала. Обширную библиотеку в доме Олега до сегодняшних дней Бэлла воспринимала как часть обстановки. Когда забеременела и вышла замуж, времени на чтение не хватало. Сейчас она восполняла пробелы образования: Пастернак, Бальзак, Диккенс, Мопассан, Драйзер, Джек Лондон, Толстой, Булгаков, Достоевский…

Постепенно Бэлла подменила реальную жизнь книжной, которая заполняла пустоту вокруг. Знакомые мужа не хотели с ней общаться, с работы, из клиники, где она раньше появлялась раз в две недели, никто не звонил. Марк с ней почти не разговаривал, Эдит была еще маленькой.

Так прошло три года – без праздников, друзей, мужчин. Только дом, книги, телевизор и дочка.

Как-то за ужином Марк напомнил, что у него через три месяца выпускной вечер.

– Пойдем, мамуля. Хватит тебе сидеть дома визаут пипл[11]. Почти у всех придут родители, все-таки диплом, повод напиться и показать наряды.

– У тебя ужасное произношение, – машинально заметила Бэлла и тут же встала. – Помой сегодня посуду.

Быстро пройдя в спальню, она догола разделась перед зеркалом, и ее охватила паника. Живот не большой, но и не маленький, грудь немного опустилась, кожа далеко не идеальна… Талия еле вырисовывается, ноги и попа в начинающемся целлюлите. А лицо!.. На лбу ниточками нарисовались две морщинки, проявились носогубные складки, наметились бульдожечьи щечки, под глазами набухли мешочки.

А вдруг… Скорее всего, этого не случится… Но вдруг!.. Эдик. Молодой, стройный, отец ее ребенка, любовь ее жизни, будет там?.. Надо действовать!

Она нашла телефон пластического хирурга Григория Израилевича Госенбаума, которого знала по работе в клинике, и записалась на вечернюю консультацию.

Профессор Госенбаум назначил пластику живота и груди через три дня, а также сказал, что сразу сделает блефаропластику и «подколет красоту» в носогубные складки.

Сыну Бэлла сказала, что на две недели уедет к подруге, отдохнет от «счастливой семейной жизни».

– Можешь на это время взять отпуск за свой счет, я заплачу тебе в два раза больше. Все-таки ты врач и родной человек.

Поморщившись, Марк посмотрел на Бэллу неприязненно.

– Твои проблемы, май мазер, ты и решай. Найми няню и пусть заодно готовит мне есть. Если ты не заметила, я с трудом общаюсь с живыми пациентами. Я не могу ухаживать за Эдит.

Вообще-то Бэлла рассчитывала на Марка. Эдит ходила в детский сад, где детей с полутора лет учили английскому и французскому языкам, хорошим манерам, где был бассейн, в общем – в VIP-садик. Забирать девочку нужно было в шесть вечера, а в девять она ложилась спать. Забота не слишком обременительная. Теперь выясняется, что на Марка надежды никакой.

Через знакомых она нашла няню – симпатичную женщину сорока лет из Белоруссии, бывшую учительницу младших классов. Няня очень обрадовалась возможности пожить в роскошной квартире, на хозяйских харчах, да еще и деньги за это получать. И девочка ей не очень мешала.

Очнувшись от наркоза, Бэлла почувствовала, что в глаза впиваются тысячи иголок. Открыть их она не могла, ощупав лицо, наткнулась на повязки на глазах, побоялась повредить и закричала: «Эй! Кто-нибудь!» – колотя руками по простыням больничной кровати.

– Не волнуйся, подруга, – рассмеялся голос профессора. – Я рядом, все в порядке. Тебе положили на глаза лед. После блефаропластики веки травмированы, но минимально. Сейчас снимем лед, а вечером повязки.

Морально подготовившись к боли, на тянущие швы в области живота и груди Бэлла почти не обращала внимания, терпела.

Целых две недели ее кормили овощными пюре, протертым постным мясом и творожком с курагой. За время, проведенное в клинике, она похудела на семь килограммов.

Домой Бэлла вернулась через две недели, держась за стенку, с огромными синяками на лице. Когда Эдит кинулась матери на шею, та от боли потеряла сознание. Няня заверещала: «Убили!» Дочка расплакалась. К счастью, Марк был дома и привел Бэллу в себя.