— Селина, — взвыла я, чувствуя, что от тяжести такой у меня руки ниже колен оттянутся, — может не надо? Я же устала.

— Ты что?! — рассмеялась она, — там же редкости. Иногда такое встречается… о-о-о! Пару лет назад даже рулон ткани привозили. Из Хадоа. Мягкая, она такая была, нежная… вроде как на платье твоем. Бабы на белье в миг разобрали…

Это меня заинтересовало. Хотя, конечно, плащевка для белья мало подходит… но если купить нормальной ткани, то можно же сшить нормальное платье! Пусть вручную. Пусть я его два месяца шить буду, но ходить в этом мешке невозможно!

У меня прям настроение появилось. И поклажа даже легче стала. Теперь уже я уговаривала Салину идти быстрее… а вдруг бабы все мое будущее платье снова на белье разберут?!

Дальние ряды мне понравились. Никаких тебе сушеных цветов, горшков глиняных и платьев мешочных. Правда и телег всего две было. И купцы наглые. Цены на свои товары такие заломили, что у меня зубы заболели.

Вообще, так себе прогулочка. Но зато я с удовольствием в них покопалась. Хоть что-то интересное.

В первой травки были. Незнакомые. Вроде специй местных. Продавались щепотками, ложками и горстями. Мы с Салиной набрали себе целую кучу кулечков разных. Оказывается, для каши тут только один вид цветов и есть, а вкус разный как раз вот от таких специй и зависит. Хотя специи все же не подходящее слово. Наши специи добавляют вкус, а эти меняют полностью. А еще здесь были соль и сода. Их тоже купила, хотя местные соль почти не едят.

А на второй телеге продавали более качественные товары, чем на остальном рынке. Гребни здесь, например, были не деревянные, как везде, а костяные. И украшены резьбой. Красивые. Но больше всего меня порадовали ткани. Вот они мне понравились. Не наши, конечно, современные, но явно качеством получше тех дерюжек, что вдовушки носили. Дорогие, правда… безбожно. И цвета… эх, далеко еще этому миру до цветной печати и принтов на ткани. Теперь понятно, почему раньше так вышивка в моде была. Хоть какое-то разнообразие.

Да только я не поскупилась и купила два отреза. Один более плотный, для верхнего платья, красный, яркий, красивый… как увидела, обмерла. Тут-то все в коричнево-сером ходят. А второй — белоснежный, легкий, на бязь нашу похож.

Взяла по шесть рук каждого. Рука — это примерно наш метр. И отдала я за это добро три грота. Салина ахала и охала. Очень уж ткань дорогая по местным меркам. А я не жалела. Я бы еще взяла, да больше не было. Мне даже остатки в ладонь купец просто так отдал. Никому он их уже не продаст, а я упиралась, что мне только три метра, те есть руки, надо, что не хочу даже за ладонь лишнюю переплачивать.

От покупки этой и настроение у меня поднялось. Стала в уме фасоны разные перебирать. Ух! Как сошью себе платье новое! Как выйду! Как ахнут все от красоты моей неземной! И пойду я по улице, а мужики штабелями позади укладываться будут! Да в таком платье среди серой массы я, как бриллиант, сверкать в обновках буду!

Дальше мне уже по ярмарки ходить не интересно было. Я в мечтах своих уже Его Сиятельство в своем красном сарафане очаровывала. И Его Величество. Кокетничала, глазками стреляла, а они вокруг меня вились и требовали, чтобы я кого-то одного выбрала. А я никак не могла решить, кто из них мне больше по душе. Ну, да… знаю, что они друг с другом, но помечтать ведь можно?

— Салина! Малла! — к нам подбежала взъерошенная Витка и, хватая ртом воздух, взвыла, — вы новость-то слышали?!

— Какую?! — вскинулась подруга.

— Король-то наш портал в Мидгард открыл, и перенес оттуда девушку красоты неземной и крови древней. Вот третьего дня, это, говорят было. Аккурат, когда Малла к нам приехала.

— И что?! — Салина ахнула, — Оракул ее признал?!

— Признал? — рассмеялась Витка. — да, говорят, сиял в ее руках, как солнце! Силы у королевы будущей столько, что нам теперь никакие Хадоа не страшны! Вот, смотри!

Она сунула нам в руки листок, на котором довольно коряво, но узнаваемо, был нарисован его Величество и… девица та проклятая, из-за которой я здесь оказалось.

Я не сразу даже поняла, а как сообразила… о-о-о! Это что же получается?! Меня во вдовье поселение, а сам на курице этой женился?! Это она, значит, королевой будет, как я всегда мечтала, а мне убогий домик? И я еще за эту дрянь вступилась! Из рук злодея ее вызволить хотела! А вместо благодарности…

И такая меня злость взяла! Я тут ткани паршивой радуюсь, а эта белобрысая во дворце наряды примеряет? Я гребень себе костяной купить не могу, а эта гадина каменья драгоценные на себя вешает?! И где справедливость спрашивается?

Да только рот я открыла, чтобы возмутиться, как снова из меня «Малла из Хадоа» полезли.

— Малла, — Салина вдруг обняла меня и заплакала, — все кончилось… слышишь… теперь мы все под защитой Оракула… не будет больше вдов солдатских, Малла…

И Витка тоже всхлипнула… и бабы, что вокруг нас собрались…

А мне даже стыдно немного стало… Бог с ними, с каменьями, да нарядами. А если, и правда, вдов не будет больше, то пусть эта коза белобрысая королевой во дворце живет.

Только выяснить надо, что это за оракул такой… в чем сила его…

Больше всего я, конечно, хотела сразу своими нарядами заняться. Но вот незадача, у меня в тряпице семена картофельные проросли… да и, вообще, погода хорошая, солнечная установилась. Днем уже без плаща шерстяного тепло было. Пора за огород приниматься.

Не хотелось, конечно, но всю жизнь кашу цветочную есть не хотелось еще больше. Так что пришлось мне лопату деревянную, между прочим, и только по краю оббитую железом в зубы и вперед грядки копать.

А в огороде красота… солнышко греет, птички поют, трава за поселением зеленеет… я же с краю, за моим домом поля уже начинались, где цветы синие росли. Это, кстати, плюс их был. Многолетние они. Один раз посеял, а потом только собираешь и собираешь.

Хорошо в деревне летом. И весной поздней. И в поселении мне тоже нравилось. Дороги аккуратные, травой заросшие. Колеи, тракторами развороченной, нет. И грязи из-за этого нет почти. Только кое-где, в ямках, трава до земли стоптана.

Лес здесь, правда, далековато, на горизонте. И в самом поселении деревьев нет. Но никто же мне не мешает из леса черемуху какую-нибудь принести и посадить. Или сирень. Если они, конечно, здесь есть.

А вот двадцать соток моих, сорняками, да бурьяном заросшие, всю картину идилическую портили. Сначала я думала, в жизни мне не осилить работы такой. Хотела покопать немного, сколько смогу, а остальное на потом оставить. Мне теперь в этом поселении как минимум год жить. Это если его светлость не забудет про свое обещание мужа мне найти. А если забудет, то придется здесь всю жизнь куковать.

Но как ни странно, копалось очень легко. Лопата сама в землю входила, и земля легкая, как пух была. Я до вечера половину огорода вскопала. Незаметно. И не устала вроде. Сама обалдела. А Салина, когда я ей рассказала про подвиги свои трудовые, рассмеялась: