С глубоким вздохом Джесс медленно раскрыла папку. Вот оно: Джессика Бейтс. Сьюзен Левин. Памела Джейн Дейвис. Джинни Стивенс.

— Боже мой, — прошептала Джесс. — Боже!

Прошло столько лет, и вдруг прошлое вернулось. Казалось, она видела имена совсем других, чужих людей, жизни других людей, а не бедной маленькой богатенькой Джесс, блестящей Пи-Джей, прихиппованной Сьюзен, озорной, но напуганной Джинни.

Джесс снова глубоко вздохнула и перевернула страницу. Перед ней ожили давние события, записанные на желтом листе красными и синими чернилами: Джинни упала с высокой лестницы; Джесс стало плохо от виски в день, когда девушки тайком скрылись от надзора и отправились в городской бар. У нее едва не случился выкидыш.

За каждым словом вставали бесчисленные образы прошлого.

А если бы выкидыш все-таки произошел? Тогда она не сидела бы здесь, стараясь выяснить, жива ли дочь, не обманула ли ее та, кому она доверила свою судьбу и судьбу дорогого ей маленького существа.

Джесс перевернула страницу. Опять желтый лист с тщательно, разборчиво вписанными именами и адресами. Вот. «Джессика Бейтс. Девочка. Джонатану и Беверли Готорн». И адрес георгианского кирпичного особняка в Стэмфорде, где жила и умерла Эми — ее дочь.

— Чай готов.

При звуке каркающего голоса Лоретты Джесс вздрогнула, и листы из папки рассыпались по полу.

— Пить будете на кухне, — объявила старуха. — Сюда я вам не понесу.

Джесс закрыла глаза.

— Сейчас иду.

Она поспешно собрала бумаги. Когда Джесс несла папку к коробке, из нее выскользнул небольшой конверт. Она быстро подняла, осмотрела его и замерла. Все бумаги в папке были написаны почерком хозяйки пансиона. На этом же конверте кто-то написал черными чернилами ее имя и адрес. Почерк четкий, уверенный и совершенно незнакомый. Джесс открыла конверт и вынула листок, на котором все та же твердая рука вывела: «Прилагаю 50000 долларов. Спасибо».

— Чай стынет, — гаркнула из кухни Лоретта.

Джесс торопливо сунула письмо в конверт, положила папку на место и крикнула:

— Уже иду!

Лоретта поставила кружку на небольшой дубовый столик.

— Ну как, нашли, что искали?

Джесс помедлила.

— Нет, — призналась она. — Там только деловые бумаги. Медицинские записи, все в таком роде.

— Говорила я, что это мусор. Не представляю, что вы надеялись там найти.

Джесс поднесла кружку к губам, и вдруг у нее закружилась голова.

— Я надеялась найти старые дневники вашей сестры.

Ей не хотелось объяснять сварливой Лоретте, что она желала узнать, не солгала ли ей мисс Тейлор.

— Дневники? Да она сожгла их. Не хотела, чтобы кто-нибудь узнал про ее дружка, так я думаю.

Джесс кивнула, понимая, что речь идет о Баде Уилсоне. Этот человек с маленькими глазками, шериф и почтмейстер в одном лице, встал у нее перед глазами как живой. Может, в дневниках содержались подробности об интимных отношениях с ним? Возможно, там была и другая конфиденциальная информация, например, о том, в чьи руки действительно попал ребенок Джесс. Может быть, может быть, может быть… Так или иначе, эти дневники давно превратились в пепел, и правда теперь навсегда сокрыта во мраке.

Если только Джесс не найдет другого способа открыть ее.

— Лоретта, — внезапно сказала она, — я подумываю приобрести жилье в Вайнарде. У вас нет там знакомых?

— В Вайнарде? Нет. Какой нормальный человек станет жить на острове?

«Тот, кому нужно уединение», — подумала Джесс, а вслух проронила:

— Да, наверное, вы правы.

Она отхлебнула чай.

Лоретта нахмурилась.

— Хотя, пожалуй, одну женщину оттуда я знала, однако в давние времена, она уже тогда была старая. Полагаю, ее давно на свете нет. Ее звали Мейбл Адамс. Она переселилась туда, когда ее муж помер.

Джесс подумала, что покойная Мейбл Адамс все равно помогла бы ей не больше, чем Лоретта Тейлор. Взглянув на часы, она решила посидеть еще несколько минут из вежливости, а потом уйти.

— А вы давно живете на Кейп-Коде[4]? — осведомилась Джесс, чтобы поддержать разговор.

— Гм-м. Ну-ка, ну-ка..! Мы сюда после войны переехали. Наверное, в сорок девятом. А может, в сорок восьмом? — Лоретта неожиданно подмигнула гостье. — Тут нам удобно было встречаться с моряками.

Джесс откинулась на спинку стула.

— С моряками?

— Ну да, мы с Мэри Фрэнсис гуляли с ними. А потом каждая пошла своей дорогой. Я, например, вышла за одного замуж, а потом оказалось, что у него уже была семья. Все мужчины — подонки, вот что я вам скажу.

— С тех пор вы здесь и живете?

— Нет, я уезжала на какое-то время, тут ведь трудно найти работу.

Джесс сделала глоток. Нервное напряжение понемногу спадало.

— Нелегко мне приходилось. А в конце шестидесятых Мэри Фрэнсис купила вот этот дом.

— Так дом купила ваша сестра?

Лоретта усмехнулась:

— Сестра сказала, что устала содержать меня. Пусть я, мол, живу в ее доме, а когда она оставит свой пансион, буду о ней заботиться.

— Интересно, — заметила Джесс. — Я понятия не имела, что дом принадлежал вашей сестре.

Она почему-то считала, что Лоретта преуспела в жизни больше сестры и той после ухода на покой пришлось воспользоваться расположением Лоретты.

— Я же говорила, девчонки приносили ей большие деньги. Вот как.

Мысли Джесс вернулись к загадочному письму. В 1968 году пятьдесят тысяч были действительно большими деньгами. Даже для пансиона для «богатых девчонок». Кто мог заплатить мисс Тейлор такие деньги? Неужели пребывание в «Ларчвуд-Холле» стоило пятьдесят тысяч и потому мисс Тейлор могла позволить себе приобрести дом для сестры?

Ей вспомнился еще один случай, имевший отношение к баснословным деньгам. Но там было не пятьдесят, а двести тысяч долларов.

Именно столько ее отец заплатил семье Ричарда. Заплатил отцу ее ребенка за то, чтобы он не пытался связаться с Джесс, а делал вид, будто ничего не произошло. Чтобы Ричард исчез.

Она закрыла глаза и припомнила день, когда узнала о подкупе. Джесс была потрясена. Она тайком выбралась из «Ларчвуд-Холла» в город и пришла к отцу, рискуя навлечь на себя его гнев. Пришла узнать, осталась ли у него хоть крупица любви к ней.

В офисе его не было, но Джесс уловила знакомый запах трубочного табака и поняла, что он где-то рядом. Она уселась в большое кожаное кресло возле его стола и начала выдвигать ящики, надеясь найти какое-нибудь доказательство того, что он любит ее и не предал, как Ричард.