– Саша сколько лет в оперативниках? – спросил Никита.

– Четыре года.

– Потому и не пришло, – сказал Сурнин.

Кажется, он все-таки покраснел.

– У вас потрясающий потенциал, Никита. – Басоргин неожиданно развернулся посреди кабинета. – Почему вы ушли из Дозора?

Разговор, как в Сумраке, проскочил на следующий слой. Здесь будет нелегко.

– Второй раз на «потрясающий потенциал» я не покупаюсь! – заявил Никита и рывком поднялся с дивана. – Эдуард Карлович, у вас остались вопросы по существу?

– И как это Саша с тобой так легко поладил, – проворчал Басоргин себе под нос, все еще стоя посреди комнаты. – Успокойтесь, Никита, никто из Светлых Иных вас покупать не собирается. Думаю, что и тогда не собирался. Как говорится, торг здесь не уместен. От имени руководства Ночного Дозора я уполномочен предложить вам работу в оперативном отделе. У нас этой осенью сотрудников катастрофически не хватает, – пояснил он и вынул из кармана пиджака затренькавший мобильник.

– Всегда не хватало! – неприязненно сказал Сурнин и замолчал, с досадой пожав плечами.

Откуда, из каких подвалов вылезло это неуместное хамство? Что за дешевый «щит», не имеющий никакого отношения к силам Света и Силе вообще!

Теперь Никита совсем не знал, как себя вести.

Извиниться перед Басоргиным, который ничего плохого ему не сделал? Начать оправдываться? Промолчать и демонстративно направиться к двери? Или холодно объяснить, где он видал оба Дозора с их интригами, головоломками, подставами, крысиной возней на улицах и придушенной ненавистью, сочившейся из каждой буквы Великого Договора, разворачивающегося перед глазами по первому требованию…

Сурнина бросило в жар. Слабость после нежданного путешествия по трем слоям Сумрака мгновенно отступила под натиском того самого разбуженного потенциала Иного, которым ему вечно тыкали в нос. Сумеречный мир расплескался у ног, зазывая в царство трех лун. Никита очень любил бывать на втором слое. Там, где размыта привычная реальность, но еще сохраняется магия в человеческом значении этого слова. Волшебство, и таинство, и удивительные запыленные цвета, и течение энергий, и где-то очень далеко угадывается неизведанная глубина. Но еще нет ледяного ветра третьего слоя – мертвого пустынного рубежа. Первые годы работы в Дозоре ему казалось, что, если дойдешь до него, необратимо изменишься, растворишься, погрязнешь в вечной войне Света и Тьмы, навсегда утратив связь с человеческим миром. Постепенно он узнал, что это не так. А потом прошел глубже, зачерпнул горсть песка, нехотя раскрывавшего притаившиеся краски, и вдруг понял, что все. Он себе все доказал, честно отработал свое обучение, проверил сотни лицензий, сверх меры отловил всякой темной гадости различного калибра и два десятка Светлых Иных, расшатывающих систему. Дальше – бег по кругу. Песок, который ты сам наполняешь радужным светом, чтобы снова нырять за ним на немыслимую глубину. Необъятная пустошь.

Почему он ушел из Дозора? Саша Спешилов, наверное, думает, что потерял любимую девушку или дорогого друга, смущается, боится затрагивать эту тему лишний раз. Да не было у Сурнина закадычных друзей в Дозоре, не сложилось. С Антоном Городецким вроде бы сошлись в учебке, но Никите с первого дня прочили оперативный отдел. А наставником Городецкого оказался не кто-нибудь, а сам Борис Игнатьевич, который сначала пригрел подопечного в конторе, присмотрелся, а потом стремительно потащил вверх, в заоблачные высоты карьерной лестницы. Может быть, Никита и позавидовал бы, будь он тогда чуточку старше. Но на тот момент ни одному Высшему магу было не под силу затащить Никиту Сурнина в офис – так он рвался на улицы, к настоящей работе, опасной игре Дозоров, погоням и боевой магии.

Нет, все проще. Он пришел на четвертый слой Сумрака снова. Легко. Намного легче, чем в первый раз. Побродил по плоской равнине, поиграл разноцветным песком, пересыпая его из руки в руку… Отработал смену, а на следующий день объявил, что уходит, так никому и не сказав, сколько времени провел там, где другие лишь мечтали оказаться.

Никиту бросило из жара в холод, и он переступил с ноги на ногу, поймав равновесие. В глаза словно плеснули расплавленного света, сумеречное зрение померкло, уступив место обычному. Собственно, он не собирался его задействовать – получилось как-то само собой, как с «аудиоканалом», будь он неладен!

«Седьмой уровень по самоконтролю. С натяжкой», – самокритично объявил себе Никита и обнял себя за плечи. Теперь Басоргин, наверное, думает о нем бог знает что. В дежурке стало прохладно. Басоргин все еще стоял напротив с мобильником в руке. Он, не глядя, отбил звонок.

– А скажи мне, Никита, – задумчиво произнес он, – кто был твоим наставником? Или как сейчас принято говорить у молодежи – магом-куратором?

– Давлятшин.

– Не слышал о таком, – покачал головой Эдуард Карлович.

– А он в патруле погиб, – хмуро ответил Никита, поеживаясь от холода, – я как раз на следующий день должен был традиционную формулу произнести. Что-то там связанное с благодарностью… и что я больше не ученик, а он не учитель. Забыл уже. Так я могу идти?

– Конечно, можешь, – сказал Басоргин. – Я не знаю, говорили тебе или нет, но ты все равно вернешься в Дозор. Рано или поздно. Так, может, сейчас, когда ты действительно нужен позарез?

– А что такое случилось сейчас, чего не случалось раньше? – спросил Никита, направляясь к двери.

Хитрец Басоргин все-таки втянул его в диалог. И как это у него получилось? Вроде бы и про потенциал, и про то, что из Дозора не уходят, Никита сто раз слышал и мимо ушей пропускал. А вот надо же – обернулся. «Это он “тройным ключом” меня так приложил или я сам уходить отсюда не хочу, пригрелся?» – подумал Сурнин, остановившись на полдороге.

– Давай вместе к аналитикам заглянем, я тебе на месте объясню, – сказал Эдуард Карлович, прошел к выходу мимо растерявшегося собеседника и остановился в дверях. – Никита, ты вроде взрослый человек, работал в Дозоре, о ночных улицах знаешь не понаслышке. Сам подумай, ну куда ты в таком состоянии сейчас пойдешь? В город? Тебя же трясет всего. Ты по уровням разбалансирован от третьего до седьмого. На дворе ночь, еще натворишь чего-нибудь, Дневной Дозор привяжется. Право слово, у аналитиков тебе сейчас гораздо безопаснее. – Басоргин широким жестом распахнул дверь. – И поверь, намного интереснее!

– Эдуард Карлович, мы с вами на «ты» перешли? – вздохнул сдавшийся Сурнин, выходя за ним в коридор. Это было все, что он мог противопоставить ответственному дежурному.

– Ну, если тебе это так принципиально…

– Да ладно…

Ситуация напоминала Никите бородатый анекдот про учителя, который врывается в класс, с порога швыряет в детей глобус и орет: «Ну что, засранцы, заждались?! Где здесь Гибралтар, я вас спрашиваю!», а потом в мертвой тишине объясняет потрясенной комиссии: «Суть моей методики: сначала ошарашить, потом – озадачить».

Сурнина сегодня и ошарашили, и озадачили, и он в самом деле очень странно себя чувствовал и совсем не хотел на ночные улицы столицы. Метро уже закрылось, а в Дозоре что-то затевалось – не просто так Александра Спешилова подтянули до третьего уровня. И Никита мог биться об заклад, что не просто так пару лет назад переехал в столицу из провинции Эдуард Карлович Басоргин. А не сам ли Пресветлый шеф Ночного Дозора его вызвал, заранее прикрывая тылы в предстоящей многоходовке, которая сейчас выходит на финишную прямую?