— Не факт, — сказала я, прыгая на двух ногах. — Мы могли бы прикрутить к фургончику одну из тех покрышек, которые валяются у нас на свалке, и привезти его сюда обычным способом.

И я поскакала дальше. Горилла уставилась на меня с глупым видом. Она наморщила лоб, челюсть у неё отвалилась.

— Ты всё время об этом знала и ничего не сказала? — спросила она.

Я пожала плечами.

— Ну, не всё время, — утешила я её. — Только когда ты стала толкать. Но это было так смешно, что я ничего не сказала.

Горилла сложила лапы на груди.

— Вы только посмотрите! Я чудом осталась в живых, а ей, значит, было смешно.

Я перестала прыгать.

— Прости, — сказала я. — Но мне правда было очень смешно.

Горилла сжала челюсти и пристально на меня посмотрела.

— Ты серьёзно?

— М-м. Я кое-что вспомнила.

— И что же?

Я выдержала небольшую паузу. Мне так не хотелось услышать «нет».

— Ты серьёзно мне тогда сказала, что… что можешь научить меня водить машину? — спросила я.

Горилла крепко задумалась. Вид у неё был очень строгий.

— Хрм! Я всё-таки не настолько безответственная, — сказала она. — Но говорила на полном серьёзе.

От радости я прыгнула к ней на руки.

— А можно я прямо сейчас попробую?

Горилла расхохоталась.

— Ладно уж, — сказала она. — У тебя наверняка получится. Но только начнём с самых азов.

— Крутой поворот налево: три, два, один… давай!

Я резко повернула руль влево, а Горилла крутанула старое парикмахерское кресло, в котором я сидела во время наших занятий.

— Жжжи-и-х! — крикнула она, изображая трение покрышек об асфальт. Она специально вывинтила из «Вольво» руль, чтобы мы могли спокойно тренироваться. Справа от руля в глину была воткнута облупившаяся клюшка для гольфа. Она была у нас вместо переключателя скоростей. Сразу за ней располагался зонтик, игравший роль ручника.

— Прекрасно! — похвалила меня Горилла. — Теперь плавный поворот направо.

Я повернула направо.

— Врррум! — развеселилась Горилла. — Не забывай сигналить, когда поворачиваешь, тогда не придётся сбивать пешеходов. Давай, выруливай на прямую.

Я посигналила и нажала ногой на щётку, лежавшую внизу.

— Би-бип! Отлично! — радовалась Горилла. — И помни: если ты как следует разогналась, то на красный лучше не тормозить. Итак, на счёт три — полицейский разворот. Раз! Два! Три!

Я дёрнула ручку зонтика. Горилла крутанула кресло на пол-оборота.

— Молодец! — сказала она. — Ты быстро всё схватываешь, скоро будешь ездить на настоящей машине. А теперь перерыв.

Была суббота. Скоро уже неделя, как я тренируюсь каждый день. Руки устали, ведь руль довольно неповоротливый. Как бы мне хотелось поскорее начать водить, но Горилла хочет, чтобы всё было по порядку. А пока я не стала дипломированным водителем, за рулём «Вольво» будет сидеть она.

Ужин был готов. Горилла поставила на стол горячую сковородку.

— Мадам, — сказала она, накладывая еду. Затем взмахнула рукой: — Кушать подано.

Сглотнув слюну, я посмотрела в тарелку.

— Хрм, — сказала я. — Хотелось бы мне хотя бы раз в году поесть чего-то ещё, кроме бутербродов с яичницей. Если, конечно, можно.

Горилла немного растерялась.

— Мне очень нравится твоя еда, — тут же добавила я. — Но мы каждый день едим одно и то же. Понимаешь, мне немножечко надоело.

Горилла кивнула.

— Понимаю, — сказала она. — Об этом я не подумала. Я всегда готовила только для себя…

Она покачала головой, забрала у меня яичницу и выбросила её в помойное ведро.

— Девочка моя, — сказала она. — У тебя, наверное, яичница уже из ушей лезет, когда ты чихаешь. Больше в этом доме не будет ни одного яйца!

Она бросила взгляд на свою тарелку, где так и лежала яичница, решительно схватила её и бросила через плечо. Плюх! Яичница приземлилась прямо в резиновый сапог. Я расхохоталась.

— То-то же, — сказала Горилла. — Приношу свои нижайшие извинения, мадам. Что желаете на ужин?

Я пожала плечами:

— А что бы тебе хотелось?

Горилла просияла.

— Может, отправимся в ресторан? Поедем в город и устроим настоящий субботний ужин. Собирайся!

Так мы и сделали, но сначала привели себя в порядок. Я извлекла на свет божий старую щётку для волос и долго орудовала ей, стоя перед зеркалом.

Горилла ходила по комнате в раздумьях о том, что бы ей заказать.

— Ростбиф «Турнедо» — это вкусно, — сказала она. — Или, например, камбала с соусом орли. М-м-м…

Горилла кивнула. Она взяла серый мужской пиджак, висевший на гвозде у двери. У него почти все пуговицы были на месте. Затем она отчистила от глины мои резиновые сапоги.

— Ну, теперь нас не в чем упрекнуть, — сказала она с довольным видом. А что, Горилла — вполне ничего, даже симпатичная. Большая, мощная и красивая, как свежевымытый трактор.

Перед выходом я надела кепку с собачьей пастью.

— Готово! — сказала я, и приятные мурашки поползли по спине.

— Вперёд! — сказала Горилла. — Сегодня мы с тобой отменно поужинаем.

Старый промышленный район был безлюдным и тихим. Фонари отбрасывали на дорогу жёлтый свет, и тени делались длинными. На этот раз Горилла ехала не так быстро, как обычно. Она кивала направо и налево и рассказывала.

Мы проехали красивую неоновую вывеску, которая давно не светилась. На вывеске было написано: «Машинная мастерская Персона».

— Когда-то здесь была мастерская, — рассказывала Горилла. — Тут можно было смазать маслом и починить любой механизм. А ещё у Персона была такса. Когда сюда приходили из управы, она кусала их за ноги. Персон долго не хотел продавать мастерскую, — взгляд её помрачнел. — Но они его прижали. По-моему, они придрались к тому, что стены покрыты плесенью. Персону пришлось бы проводить дезинфекцию за сотни тысяч крон. А таких денег у него не было. Вот он и продал.

Горилла вздохнула, но вскоре снова оживилась.

— А вон там была колбасная фабрика. Хозяева долго не продавали её. Тогда Турд Фьюрдмарк и его сообщники открыли новую колбасную фабрику в другом конце города. Старая не вынесла конкуренции и… Её пришлось продать.

Горилла не спеша ехала дальше. Я читала красные буквы на вывесках, прижавшись носом к стеклу.

— «Здесь будет построен крупнейший бассейн в Северной Европе».