В Дании, особенно в Шлезвиге, что вполне естественно, немецкие иммигранты были еще многочисленнее, чем в Швеции. В Шлезвиге немцы подчас составляли большинство городского населения: на это указывает, в частности, городское право Тондерна (1243), основанное на Любекском праве и написанное на нижненемецком языке. Даже на островах, особенно в Копенгагене, среди купечества и ремесленников преобладали жители немецкого происхождения. И все же Дания не имела большого значения для ганзейских купцов, которые почти ничего там не покупали, кроме крупного рогатого скота.

Совершенно другим было положение в Скании благодаря промыслу сельди. По свидетельству Саксона Грамматика (конец XII в.), на западном берегу полуострова сельдь водилась в таком изобилии, что ее можно было ловить руками и она мешала судоходству. Рыбные промыслы там определенно были очень старинными. Но крупная торговля соленой рыбой началась лишь после того, как Любеке кие купцы стали возить туда соль из Люнебурга. О ранних этапах этого промысла почти ничего не известно, лишь то, что центром его была ярмарка в Сканере, на полуострове, носящем то же название; возможно, речь идет о самом начале XIII в. Вскоре к купцам из Любека присоединились другие из городов Саксонии и Вестфалии, а потом из портов, появившихся на побережье Балтийского моря, даже таких дальних, как Данциг и Рига. Некоторые из городов приобрели участки земли возле Сканера – по-датски они назывались ved, а по-немецки vitte. Там происходила засолка и заключались сделки во время ярмарки.

Ближе к середине XIII в. ярмарка в Скании стала международной, потому что ее начали посещать норвежцы, англичане и голландцы. В текстах их называют «кругосветными мореплавателями» (umlandsfarer), потому что их корабли шли в обход Ютландии. Хотя соленая рыба оставалась самым важным товаром, на ярмарке продавались также шерстяные и льняные ткани, соль, зерно, шкуры и пиво. Однако процветание Скании было недолгим. Вскоре немцы поняли, что сканская международная ярмарка составляет конкуренцию их собственной торговле между востоком и западом. К концу XIII в. им удалось добиться запрета на проход в Балтийское море для фламандских, фризских и английских кораблей, и в Скании остался только сельдяной рынок, который монополизировали ганзейцы.

В Норвегии первые упоминания о купцах из Любека относятся примерно к концу XII в. И здесь они шли по пятам скандинавских купцов и приехали в Берген, самый оживленный порт в стране, который давно налаживал торговые связи с Бременом. Представители Любека торговали рожью, мукой и солодом для сушеной трески, рыбьим жиром, маслом и кожами. Неизвестно, как начинались эти отношения, но письмо Хокона IV (1248), в котором он просит Любек о поставках зерна, чтобы избежать сильного голода, доказывает, что к середине XIII в. Западная Норвегия уже зависела от поставок продовольствия с севера Германии. Если же вспомнить, что в XII в. норвежцы успешно торговали со всеми странами, имевшими выход к Северному морю, невольно испытываешь удивление. Похоже, что с тех пор население страны существенно выросло, а норвежским фермерам не только не удавалось увеличить урожай, но и, из-за конкуренции со стороны зарубежного зерна, им пришлось переключаться на другие виды деятельности, чему король тщетно пытался помешать своим указом (1260). Более того, традиционные норвежские суда не были приспособлены для перевозки больших количеств рассыпных продуктов.

Любек не преминул воспользоваться таким благоприятным положением. Любек и другие вендские города получили важные привилегии. Им разрешалось торговать как оптом, так и в розницу. Купцы освобождались от государственных пошлин. По закону им предоставлялась охрана. Доминирование немцев вскоре стало настолько заметным, что короли пытались избавиться от него, но проба сил (1284) привела лишь к консолидации ганзейского превосходства в Норвегии.

Начиная с XIII в. немецкая торговля начала проникать за пределы Северного моря, в Англию и Нидерланды, хотя, в отличие от восточных и северных регионов, еще не принимала формы обширной иммиграции и колонизации. Она сохраняла строго коммерческий характер по мере того, как группы купцов устанавливали все более тесные отношения с английскими портами и с Брюгге.

Как мы видели, Кёльн и Бремен уже давно торговали с Англией. Новым в XIII в. стало появление в Северном море, в стремительно растущих количествах, купцов с востока Германии – позже их стали называть «истерлингами» или «остерлингами». Главным образом, они прибывали из Любека, но были также купцы из Висбю, из таких прибалтийских портов, как Росток, Штральзунд, Эльбинг и Рига, а также из удаленных от моря саксонских городов. Они еще не добирались до Англии напрямую с Балтики. Путешествие вокруг Ютландии казалось слишком долгим и опасным, поэтому они добирались из Любека в Гамбург по перешейку, а дальше отплывали в Англию или Фландрию. Регулярные морские рейсы из Балтийского в Северное море появились лишь во второй половине XIII в. Немецкие купцы брали пример с английских и фламандских кораблей, которые посещали ярмарки в Скании.

После приобретения своих первых привилегий в Лондоне в 1157 г. кёльнские купцы значительно расширили сферу деятельности в Англии. Они воспользовались политическим союзом между династиями Вельфов и Плантагенетов. В 1175 г. они получили право свободной торговли по всему королевству, и Ричард Львиное Сердце, в благодарность за три корабля, которые немцы оснастили для его Крестового похода, освободил их лондонское подворье от всех налогов. Судя по всему, в начале XIII в. жители Любека и купцы из других городов с востока Германии начали регулярно посещать английские порты. Сначала их корабли заходили в Ярмут, Линн, Гуль и Бостон, а затем в Лондон; возможно, там они тоже шли по стопам готландцев.

Вполне естественно, кёльнские купцы не обрадовались притоку новичков; они смотрели на «истерлингов» как на незваных гостей. Их неприязнь была столь очевидна, что Фридрих II счел нужным вмешаться. В грамоте, которую он даровал Любеку в 1226 г., он призывал кёльнцев прекратить преследовать граждан города Любека, которым он предоставил равные привилегии с кёльнскими купцами. Уступки не имели большой практической ценности, но английские короли не могли не относиться доброжелательно к иноземцам, которые привозили в страну восточные товары: воск и меха. В 1237 г. Генрих III подтвердил привилегии купцов Готландского сообщества и освободил от таможенных сборов все товары, которые они покупали или продавали в его владениях. Тридцать лет спустя, поскольку дела «истерлингов» шли в гору, король наделил их равными правами с кёльнскими купцами. В 1266 г. купцам из Гамбурга, а на следующий год – из Любека предоставили право образовать свою Ганзу по примеру кёльнских купцов. Именно в этих двух документах впервые встречается слово «ганза», применяемое по отношению к группам купцов с севера Германии.

Долгое время предоставленных привилегий оказывалось недостаточно для того, чтобы положить конец распре между Кёльном и Любеком. Конечно, непросто было добиться согласия между интересами давней рейнской торговой оси и новой оси Восток – Запад, поистине ганзейским торговым путем. Однако вскоре все они признали, что существование трех конкурирующих сообществ пагубно отражается на них. Особенно остро недостатки ощущали вестфальцы, которые занимались как торговлей по Рейну, так и с Востоком. Поэтому они взяли на себя роль посредников. В 1281 г. им удалось наконец достичь примирения. С тех пор в Лондоне официально существовала одна «немецкая Ганза», управляемая старшиной, которого выбирали сами купцы, а на должности утверждал город. Важно, что в тот решающий год старшиной и тремя его преемниками становились уроженцы Дортмунда. В том же году мэр Лондона предоставил им привилегии. Известно, какие обязательства накладывались на немцев: они платили ежегодную ренту в размере 40 шиллингов за свое место собраний, а также участвовали в охране и ремонте одних городских ворот, Бишопсгейт.