Она проснулась от писка и верещания маленькой обезьянки, и еще показалось – кто-то на нее смотрит. Алессандра открыла глаза и ахнула от изумления. Над ней возвышался чернокожий гигант, темный цвет кожи лишь подчеркивался фоном – ярко-голубым небом. У него было длинное мрачное лицо, одет он был в костюм гондольера: полосатый камзол и ярко-красные облегающие штаны.

– Синьорина, – сказал он и почтительно поклонился. Голос низкий, с каким-то странным акцентом. – Моя хозяйка желает с вами переговорить.

Алессандра выпрямилась на скамье. И только тут в поле ее зрения попала Ла Селестия, облаченная в роскошные золотые одеяния. Она была столь ослепительна, что казалось, в сад заглянуло второе солнце. И еще вся она буквально утопала в драгоценностях, словно бросая дерзкий вызов законам о скромности. На лоб спускалось с полдюжины нитей жемчуга, в ушах сверкали огромные бриллианты, корсаж платья был расшит рубинами и изумрудами. За спиной у куртизанки маячила молодая красавица служанка, рядом стоял мальчик и держал на поводке маленькую обезьянку. На обезьянке была пурпурная шелковая накидка, на голове красовалась крохотная шапочка с кистями. При виде Алессандры обезьянка запрыгала и заверещала, затем вскочила на плечо мальчику. Алессандре хотелось себя ущипнуть – уж не сон ли все это? Если сон, то самый странный из всех, что доводилось видеть.

– Очаровательно, – протянула Ла Селестия и оглядела сад, лагуну, четырехэтажный дом с высокими стрельчатыми окнами. Потом приблизилась к Алессандре и начала изучать ее лицо, пристально и с одобрением. – Да, так я и думала. Ты очень хороша собой, когда не плачешь. – Она взглянула на небо и сощурилась. – Может, пройдем в дом? Солнечные лучи… они просто убийственны для цвета моего лица.

Алессандра поднялась со скамьи.

– Да, конечно.

Ее так и распирало от любопытства, но задавать вопросы сейчас было бы невежливо. И она провела Ла Селестию по ступеням наверх, на второй этаж, где находилась гостиная. В комнате царил приятный полумрак и было прохладно – плотно задернутые толстые шторы из Дамаска не пропускали жарких лучей солнца. Куртизанка наметанным взглядом оглядела мебель, стены в деревянных панелях.

– Немного простовато для столь выгодно расположенного дома, но если чуточку переделать, будет просто шикарно, – заметила она. – Я знаю очень талантливых художников и декораторов, которые помогут решить эту проблему.

– Спасибо, но…

– И нет Петрарки? – удивленно воскликнула Ла Селестия, оглядывая полки с книгами возле камина. Ее пальчик пробежал по рядам корешков: Вергилий, Аристотель, Овидий, Боккаччо, Данте. – Всегда надо иметь под рукой маленький томик Петрарки. Самые изысканные дамы постоянно носят с собой его стихи. – Она обернулась к служанке. – Изабелла?

Изабелла присела в реверансе и подала госпоже сборник стихотворений Петрарки в изящном переплете.

– Вот видишь? У меня всегда при себе. – Ла Селестия снова обернулась к полкам с книгами. – И ты прочла все это?

– Да.

– И на латинском и греческом?

– Да.

– Гм… – Выражение ее лица было трудно определить. – Есть такое понятие – избыток образования. – Затем она заметила лютню в углу. – Играешь?

– Да.

– Танцуешь и поешь?

– Да, немного… – честно призналась девушка.

Ла Селестия шагнула к лучшему креслу в комнате, расправила пышные юбки, уселась. Потом кивнула Изабелле, и девушка бесшумно выскользнула из комнаты, очевидно, спустилась вниз и стала ждать свою хозяйку вместе с гондольером и мальчиком с обезьянкой.

– А вот над манерами следует поработать, негоже так принимать гостей, – продолжила куртизанка. – Неужели ты не собираешься предложить мне выпить чего-нибудь освежающего?

– Да, конечно, простите. Просто я растерялась… и не понимаю, зачем вы здесь.

– Как это зачем? Естественно, обсудить ваши планы на будущее. Что ты собираешься делать теперь, после смерти синьора Лоренцо?

– Так вы знаете о Лоренцо? – удивленно воскликнула Алессандра.

– Я знаю почти все, что происходит в Венеции, вплоть до мелочей. – По всей видимости, куртизанке нравилось удивлять ее, на губах заиграла самодовольная улыбка, – Я все-таки вспомнила, где видела тебя. На комедии, и в театре ты была вместе с Лоренцо. Мало кто из мужчин тогда удержался, чтоб не взглянуть тебе вслед, а ты, похоже, и вовсе не замечала, какой эффект произвела. Как и в тот день, когда мы встретились во дворце Камерленги, – Выражение ее лица сразу стало серьезным. – Слышала, что ты осталась без средств к существованию. Хотя, конечно, Лоренцо должен был оставить тебе что-то. Ну, там драгоценности, лошадей, землю, скот, верно?

– Нет… Хотя да. Золотые сережки, и еще он уплатил налоги за дом.

Алессандра предпочла умолчать о том, что налоги эти Лоренцо платил из ее денег. Тон куртизанки, этой ослепительной женщины, просто обезоруживал.

– И это все? – удивилась Ла Селестия.

– Да.

– И тебе ничего не удалось отложить на черный день?

Алессандра отрицательно помотала головой.

– А мне говорили, ты умна. Как же так получилось? Наверное, с головой ушла в книги и не замечала, что творится кругом. И о будущем тоже не думала.

– Откуда мне было знать, что Лоренцо вдруг умрет?

Ла Селестия громко расхохоталась.

– Но он ведь мужчина, девочка моя! А мужчины то и дело умирают. В этом они поднаторели, то на войну отправятся, то еще куда-нибудь, где не сносить головы. Судьба женщины – это терять мужчин, тем или иным способом. Печально, но тем не менее ты должна признать, это правда. Ты сделала ошибку, целиком положившись на мужчину, который обещал тебя опекать.

– Но разве вы сами не… – робко начала Алессандра.

– Считаешь, что я живу в противоречии со своими же советами и взглядами? Так вот, ошибаешься. Я не на одного мужчину полагаюсь, сразу на многих. И тогда, если один из них и умрет, последствия не так страшны. Советую учесть это на будущее.

Будущее? Какое еще будущее, подумала Алессандра. Тем временем Ла Селестия терпеливо ждала, пока до девушки, что называется, дойдет.

– Так вы что же… предлагаете?… – Алессандра нахмурилась, свела тонкие брови. – Вы предлагаете мне стать куртизанкой?

– Да, признаю. Я пришла сюда с этим единственным намерением. Но меня беспокоит полное отсутствие у тебя опыта в этом деле. Смекалки и хватки. До сих пор ты очень плохо продавала себя.

– Продавала себя? – воскликнула Алессандра и почувствовала, что залилась краской.

– Тебе могут не понравиться эти слова. Но знай: разница между содержанкой и куртизанкой не столь уж велика. И измеряется, пожалуй, лишь денежным выражением. Ты отдала мужчине самое ценное, что у тебя было, девственность, и что получила взамен? Пару сережек и какие-то там налоги? – Ла Селестия усмехнулась. – Хоть одна жемчужинка в этих серьгах есть?