— Черт бы ее побрал! — выругался он сквозь зубы. — При каждой возможности демонстрирует мне свою спесь и плюет в душу.

Бо взял зеркало в серебряной оправе — он всегда держал его на письменном столе — и стал внимательно изучать свое лицо. Точеные черты, прекрасные волосы, выразительные глаза, волевой подбородок. Что ей еще нужно? Любая служанка в Лохлейде могла подтвердить, что он искусный любовник. Если бы капризная Андриа Саксон не избегала его объятий, он показал бы ей, на что способен.

В один прекрасный день он укротит ее норов и усмирит гордыню. Высокомерие и презрение Андрии день ото дня задевали его все сильнее. Недалеко то время, когда его терпение лопнет и она окажется в его руках.

Андриа будет принадлежать ему это только вопрос времени.

Но на его несчастье, вернулся этот блудный сын. Впрочем, Андриа его не примет. Не после того, что было два года назад. Этого она ему никогда не простит. Бо постукивал себя по зубам отполированными ногтями, проигрывая в уме различные варианты.

По его замыслу Раф должен был умереть. В назначенный день ему предстояло встретить смерть во Фландрии, но волею Творца он каким-то чудом выжил.

Бо ударил кулаком по столу. Боль, пронзившая руку, заглушила кипящую ярость. Он с шумом выдохнул воздух и опустил голову.

Сейчас нужно правильно выбрать время и место и вновь привести в действие планы, выработанные несколько лет назад. Но на этот раз он должен быть уверен, что все пройдет как по маслу. После его смерти он вернет себе то, чего лишил его Раф, женившись на Андрии, самой желанной и самой красивой женщине в Йоркшире.

Андриа смешивала на палитре краски, разбавляя их маслом и скипидаром. Наконец она получила нужный ей золотистый оттенок. Изобразить платье леди Стоу из отливающего золотом бархата не так просто. Андриа обмакнула кисть в краску и наложила несколько мазков на портрет. Ее мысли плавно переключились на Рафа, и выкорчевать из памяти его печальное лицо, несмотря на все усилия, ей опять не удалось. Он был так расстроен смертью их дочери! Он всегда заботился о Бриджит и обожал ее с первой минуты появления на свет.

Жаль, что их разговор в оранжерее остался незаконченным. Нужно было держать себя в руках, тогда бы она уже получила ответы на многие вопросы. Но сейчас не на кого пенять — сама упустила представившуюся возможность. Эмоции оказались сильнее разума. А эта работа здесь, в Стоухерсте, вновь всколыхнула дремлющие чувства, причинив новые страдания. Видно, только знание правды способно вернуть ей былую безмятежность.

Леди Стоу беспокойно заерзала в кресле, стоящем на обтянутом бархатом помосте, возведенном в комнате, специально выделенной для написания ее портрета.

— Андриа, дорогая, я совсем окоченела. И я устала сидеть в этой позе. — Леди Стоу позволила себе расслабиться и уронила на колени руку с красивым расписным веером. — Я не представляла, что ради этого портрета мне придется претерпевать такие муки.

— Уверяю вас, час в день — это не так уж много, — улыбнулась Андриа. — Во всяком случае, от вас не требуется постоянно держать руки на весу.

— И дернуло же меня искать приключений на свою голову, — тяжело вздохнула леди Стоу.

— Сегодня плохое освещение. — Андриа оглядела высокие окна салона, отведенного под студию. — Здесь слишком темно. Да я и сама, похоже, никак не сосредоточусь на портрете.

— Немудрено при подобном развитии событий. Удивительно, как тебе вообще удается об этом не думать. На твоем месте я бы сейчас не смогла работать.

Андриа задержала кисть над баночкой со скипидаром.

— Признаюсь, мой ум занят не только работой.

— Я понимаю. Раф своим появлением всех взбаламутил. Хорошо бы навсегда похоронить прошлое. — Леди Стоу начала неловко спускаться с помоста. — Ох, как же здесь холодно! — Она поправила шерстяную шаль на плечах и подошла к мольберту взглянуть на работу.

— Я понимаю ваш интерес, — вздохнула Андриа, — но мне бы хотелось, чтобы вы потерпели еще немного.

Леди Стоу удивленно подняла брови:

— Неужели это мешает?

— Я не вполне довольна своей сегодняшней работой. — Андриа отскребла ножичком краски с палитры и протерла ее чистой тряпочкой.

— Я нахожу, однако, это весьма приятным для взора. И то аббатство, что просматривается через окно у меня за спиной, исполнено красоты и достоинства. У него такой величественный вид. — Леди Стоу снова взглянула на портрет и вздохнула. — Не то чтобы я против некоторого преувеличения в живописи. Быть может, небольшая ложь приукрасит мое лицо и фигуру. И все же я предпочитаю безжалостную правду. Я хочу, чтобы люди узнавали меня с первого взгляда и не удивлялись, видя этот прямой нос, тогда как на самом деле он круглый, как луковица.

Андриа рассмеялась:

— Ну нет, я бы так не сказала. Он просто слегка вздернут.

— Его никак не назовешь аристократическим, — пробурчала леди Стоу.

— Вы имеете в виду, он должен быть острым как лезвие и с горбинкой?

— О… ты же знаешь, что такое благородный тип носа. Но зато платье, позволю заметить, подчеркивает блеск моих волос.

— Я рада, что вам нравится моя работа. — Андриа закрыла баночки с краской и поставила их в деревянный ящичек. — Ну вот, на сегодня все.

— Пойдем вниз и выпьем по чашечке чаю. Я промерзла до костей. Добавим туда по рюмочке бренди, впрочем, тебе можно две. Это прекрасный способ согреться.

И они рука об руку спустились по лестнице.

Андриа старалась забыть о Рафе, но ее ум никак не переключался на повседневные дела. Куда бы она ни посмотрела, ей всюду виделось его лицо, и в памяти сразу всплывало прошлое. Их отношения с Рафом начали расстраиваться только в последние несколько месяцев перед его отъездом. А перед этим несколько лет они жили вполне счастливо. Но потом начались подозрения и обвинения. Эти воспоминания выводили ее из равновесия.

— Посмотри в окно, Андриа, — проговорила леди Стоу. — К нам едет Дерек. Он, должно быть, замерз, добираясь от Седдон-Хауса. Если ты встретишь нашего гостя, я тем временем схожу посмотрю, что там с чаем.

Андриа встретила своего старого друга в дверях. Дерек до сих пор еще не оправился после ночного нападения, которое произошло год назад. Андриа упорно не верила в рассказанную им историю. Он все придумал, чтобы скрыть от нее страшную правду. Этот Дерек был великим обманщиком. Целый год она с ним возилась, не давая ему покончить жизнь самоубийством, убеждая, что это не лучший способ решения проблем. Дерек тоже любил живопись и был прекрасным художником. Андриа благоговела перед его талантом.

Долгое время Дерек не мог пользоваться своей покалеченной рукой. Им овладело глубочайшее отчаяние, и он до тех пор пребывал в этом состоянии, пока Андриа не уговорила его учиться писать левой рукой. После долгой депрессии он наконец с ее помощью вытащил себя из черной дыры и снова начал рисовать. Было трудно, но он не сдавался.