а такси — штука малопредсказуемая. Как кот Шредингера. В Чернозёмске я бы позвонил в особую диспетчерскую, и через пять минут можно ехать. Или даже скорее. Здесь, в Москве, она тоже есть, конечно, особая диспетчерская. Есть, да не про мою честь.

Ладно. Добрался на частнике.

Петр Вениаминович меня ждал. Он, среди прочих обширных обязанностей, курировал наш «Поиск». Иногда помогал с бумагой, с типографией.

Иногда, но не сегодня.

— Нет бумаги, совсем нет, — сказал он.

— А жаль, — ответил я.

— Уж нам-то как жаль, — согласился Петр Вениаминович.

Еще бы ему не жалеть: «Поиск» был дойной коровой комсомола. Основная прибыль шла ему, комсомолу. Ну, и государству в целом. Нам же, в смысле тем, кто создаёт прибавочную стоимость, то есть писателям и редакции, оставались крошки. Нет, по сравнению с иными крошками, крошками «Авроры», «Смены», «Уральского следопыта» и прочих журналов наши крошки выглядели куда как большими, но то, что получал от журнала ЦК… Однако хотелось больше, много больше. И возможность к тому очевидная — поднять тираж. А как поднять тираж без бумаги?

— Готовится постановление Совета Министров, об увеличении отпускных цен на бумагу. И, соответственно, розничных цен на печатную продукцию, — объявил Петр Вениаминович.

Наш журнал и так стоит заметно дороже остальных. Но о подорожании мы, конечно, знаем, да вот хотя бы от Стельбова. И уже прикинули: номер будет стоить два рубля восемьдесят копеек, годовая подписка — двадцать восемь рублей восемьдесят копеек. Дорого? Дорого. Но в стране тридцать шесть миллионов комсомольцев. У пяти процентов этих комсомольцев среднедушевой доход — двести рублей в месяц и выше. А пять процентов от тридцати шести миллионов — это миллион восемьсот тысяч человек. Из них наш журнал готовы выписать — половина. То есть девятьсот тысяч потенциальных подписчиков. А ведь часть тиража разойдется по библиотекам, так что спрос на «Поиск» по-прежнему будет превосходить предложение, и превосходить «в разы».

— Вы не думаете сокращать редакционные расходы? — как бы невзначай спросил Петр Вениаминович.

— Сокращать? Мы их увеличим, — ответил я. — Повышение розничных цен обязывает нас улучшить качество продукции. А, следственно, и возрастут редакционные расходы. Мякину в наш пирог подмешивать не будем, напротив, добавим сливочного масла, изюму и что там еще положено.

— Хорошо, хорошо, — согласился Петр Вениаминович, и посмотрел на меня как-то странно. Видно, готовится новый штурм.

Посмотрел — и мы сердечно распрощались.

«Поиск» — журнал особый, по нему было совместное постановление ЦК КПСС и Совмина. На нём опробуется новый экономический механизм хозяйствования, проще — хозрасчет. Редакционные расходы формируются из прибыли, а не из убытков. Чем больше прибыль — тем выше заработки как редакционных работников, так и авторов. Поднимается цена — поднимается и прибыль, при условии, что журнал разойдется весь. А он непременно разойдется, так считают девочки. Да я и сам в этом уверен.

Почему «Поиск»? Он создан на фишеровские деньги, то есть те, что я получил за победу над Фишером. Вернее, на очень малую их часть, а большая просто ушла в казну, и судьба их мне неведома. Но за создание «Поиска», журнала остросюжетной литературы, выступил Косыгин, и пока он Председатель Совмина, тылы наши крепки. Брежнев тоже к нам благосклонен: мы публикуем его воспоминания, литотбработкой которых занимается Ольга. И получается у неё живо, интересно и — героически. Всякий, прочитавший их, понимает, что Леонид Ильич — о-го-го!

И журнал живёт и цветёт.

О наших заработках легенды ходят, и легенды эти небезосновательны. Писатели охотно идут к нам — у нас и гонорары отличные, и препон к публикации куда меньше, чем в той же «Юности».

Почему меньше препон? Потому, что ведём журнал по фарватеру аккуратно. Заранее предупреждаем: нам не подходит то-то и то-то, а именно: тексты, содержащие государственную тайну (это понятно), содержащие порнографию (этого нам тоже не нужно, журнал читают не только комсомольцы, но и пионеры, так что всё очень скромно и целомудренно). Наконец, к печати в СССР запрещены произведения с чуждой идеологией. Вот на третьем пункте многие и горят. Не потому, что пропагандируют фашизм, расизм и сионизм, а просто во многих редакциях боятся, как бы чего не вышло, и стараются подстелить соломки и побольше, побольше. Стелют и стелют. Дают на отзывы и тем, и другим, и третьим… да кому только не дают. А среди рецензентов тоже немало перестраховщиков, видящих во фразе «Хороший пистолет „Маузер“, подумал Штирлиц» пропаганду западной модели производства.

А мы не видим. Мы и сами знаем, что «Маузер» хороший пистолет. А если кто засомневается, мы укажем на маршала Конева, награжденного этим пистолетом. Маршалу дрянь не подсунут, верно? А вы знаете, кто наградил маршала Конева? Так вы, гражданин, не только в нашем маршале-победителе, но и в нашем Верховном Главнокомандующем сомневаетесь? Странно, странно. Очень даже странно…

И никто нам пустых замечаний больше делать не решается. Себе дороже. То есть им.

Значит, писатели идут к нам. А за писателями идут и читатели. А читатели — это прибыль. Чем больше прибыли — тем выше заработки. Всё просто.

Но.

Но журнал наш формально — орган ЦК ВЛКСМ. И многие в ЦК очень хотят журналом попользоваться. Пристроить родных и близких. На хорошую зарплату.

Мы держимся, отбиваем приступы и даже позволяем себе вылазки.

Однако силу зависти нельзя не учитывать. Вода камень точит, зависть — душу.

Дружить против нас согласны многие. Да почти все. В самом деле, ничто так не объединяет людей, как ненависть к чужому благополучию. «Кабы нам предоставили такие же условия, как „Поиску“, мы бы тоже Сименона приглашали» — думают в «Юности», «Смене», «Звезде» и далее везде. И, в общем, они правы.

А Сименон побывал у нас в мае, у нас — это в Чернозёмске и окрестностях. Ужо мы расстарались, да… Фотография Сименона, беседующего с трактористом на фоне могучего К-700 и бескрайних полей, обошла весь мир. И ведь в самом деле тракторист читал и «Револьвер Мэгрэ», и «Мэгрэ и бродяга», и многое другое. Такие у нас трактористы. Нет, не все. Но встречаются. И когда тракторист дал мэтру книгу для автографа, самый вид книги — зачитанной, в пятнах машинного масла, — убедил Сименона, что да, что его здесь знают, любят и ценят.

И потому запросто нас не съешь. Еще выручает и то, что крепость наша, «Поиск», не в Москве, а в провинции. Во-первых, не так и много сильных издательского мира желают сменить Москву на Чернозёмск (а слабые нам не страшны), а во-вторых, мы — областная номенклатура. А кто