Она смотрела затаив дыхание, стараясь ничего не упускать из виду: как крепится гондола; как ветвистые канаты оплетают тело гиганта; как некие шестиногие твари карабкаются по паутине веревок, что-то вынюхивая по пути. Должно быть, это натасканные на водород ищейки, которые проверяют корабль на предмет протечек.

Когда все бесконечное туловище «Левиафана» оказалось внизу, Дэрин увидела, что конец ее веревки привязан к лебедке на спине воздушного зверя.

«Ага, — догадалась она. — "Дорсальный" значит "спинной"».

Лебедка была маленькая, из блестящего алюминия — Дэрин заметила, что все на этом корабле сделано из самых светлых материалов или покрашено в белый цвет. Ее крутили два человека, быстро выбирая слабину. Не прошло и нескольких минут, как Дэрин вместе с нервной Гексли опустились на широкую серебристую спину «Левиафана». Тут же несколько подбежавших членов экипажа схватили щупальца медузы. Дэрин, освобожденная от ремней, наконец смогла опустить ноги на упругую кожу летающего зверя.

— Добро пожаловать на борт, мистер Шарп, — приветствовал ее молодой офицер, командовавший посадкой.

Дэрин попыталась выпрямиться, но спину пронзила боль. Она поджала пальцы в ботинках Джасперта, чтобы унять жестокое покалывание в онемевших ногах.

— Спасибо, сэр, — с трудом вымолвила она.

— У вас все в порядке?

— Да, сэр. Просто немного отсидел… э-э-э… дорсальную область.

Офицер расхохотался.

— Долгий был полет?

— Довольно долгий, сэр.

Немного смущаясь, Дэрин отдала ему честь. Офицер улыбнулся.

Тем временем члены команды, весело перешучиваясь, проводили осмотр медузы. Дэрин подумала, что им нечасто приходится спасать улетевших в неизвестность рекрутов.

Человек в форме старшины хлопнул ее по спине.

— Медуза в отличном состоянии, особенно после такой грозы! "Похоже, вам имеет смысл и дальше работать с животными, мистер Шарп.

— Спасибо, сэр.

Медузу посадили на привязь и теперь снова раскручивали лебедку, чтобы тащить Гексли на буксире в кильватере корабля.

— Да уж, далеко не каждый мичман проводит первые полдня службы в воздухе, — заметил старшина.

— Я пока еще не мичман, сэр. Еще не сдал вступительный экзамен, — ответила Дэрин, жадно оглядываясь по сторонам.

Вот бы ей позволили все тут изучить перед тем, как настанет пора возвращаться в Скрабе! Еще несколько минут, и она сможет нормально идти, а не ковылять.

— После такого полета пара-тройка задач по аэродинамике не составит трудности, — рассмеялся офицер. — Кроме того, не думаю, что воздушный флот в ближайшее время продолжит набор рекрутов. После всех этих тревожных новостей…

Дэрин нахмурилась.

— Каких новостей, сэр?

— А, так вы не знаете? Прошлой ночью убили какого-то австрийского герцога и его жену. Похоже, на континенте начинается серьезная заварушка!

Дэрин моргнула.

— Извините, сэр. Я не понимаю. Офицер пожал плечами.

— Уж не знаю, как это коснется Британии, но пока нас всех подняли по тревоге. Сразу после того, как мы вас подобрали, пришел приказ отправляться в сторону Франции — охранять наше небо от жестянщиков, если те вздумают сюда сунуться. Надеюсь, — с улыбкой добавил он, — вы не будете слишком расстроены тем, что вам придется провести несколько дней на борту «Левиафана»?

Дэрин вытаращила глаза. К ее ногам понемногу возвращалась чувствительность, и она ощутила вибрацию, сотрясающую воздушного монстра: где-то внизу работали двигатели. Они стояли на самом хребте огромного зверя. Серебристые бока «Левиафана» покато уходили вниз, теряясь в облачной дымке, а вокруг простиралось бесконечное небо.

«Он сказал — несколько дней!» Сотни часов в небе, на борту этого великолепного гиганта! Дэрин снова отдала честь, стараясь спрятать улыбку.

— Нет, сэр! Я не расстроен!

Алека разбудил отрывистый писк морзянки.

Он пошевелился — заскрипело дерево, пахнуло сыростью и плесенью. В лучах утреннего солнца, падавших сквозь дырявую крышу, плясали пылинки. Принц сел и сонно заморгал, стряхивая с себя солому. Прежде ему не доводилось спать на сеновале. Впрочем, последние дни преподнесли много открытий.

Клопп, Бауэр и инженер Хоффман похрапывали поблизости. Шагоход скрючился в темном углу, чуть-чуть не доставая рубкой до кровли. Вчера Алек загнал сюда машину, заставив присесть почти до земли, чтобы втиснуться внутрь. Урок вождения удался на славу.

Писк морзянки доносился из широко открытых смотровых щелей штурмовика. Граф Фольгер, кто же еще? У него явно проблемы со сном.

Между сеновалом и рубкой шагохода оставался промежуток не длиннее хорошего сабельного выпада. Алек легко перепрыгнул его. Чуть слышно ступая по броне босыми ногами, принц подкрался к смотровой щели. Ну точно, Фольгер сидел в кресле главного пилота и смотрел в сторону, прижимая к уху раструб аппарата беспроводной связи. Алек медленно и бесшумно сдвинулся чуть ближе.

— Смотрите не упадите, ваше высочество!

Мальчик вздохнул. Удастся ли ему когда-нибудь застать учителя фехтования врасплох? Принц проскользнул в амбразуру и упал в ближайшее пилотское кресло.

— Вы когда-нибудь спите, граф?

— Только не при таком шуме. Фольгер покосился в сторону сеновала.

— Вы имеете в виду храп?

Алек нахмурился. Он давно привык засыпать среди шумящих людей и машин, но сегодня его разбудило тихое попискивание точек и тире. Две недели бегства обострили восприятие.

— Поймали что-нибудь насчет нас? Граф пожал плечами.

— Коды снова сменились. В эфире столько болтовни, сколько я прежде никогда не слыхал. Похоже, армии готовятся к войне.

— Может, обо мне забыли? — с надеждой спросил Алек.

В первые дни беглецам несколько раз встречались рыскающие по лесам и холмам дредноуты, но в последнее время вокруг было тихо, только один раз в небе прожужжал случайный аэроплан.

— Вы себя недооцениваете, ваше высочество. Просто Сербия сейчас более легкая мишень.

— Что ж, сербам не повезло, — тихо сказал принц.

— Везение тут совершенно ни при чем, — пробормотал Фольгер. — Много лет империя желала войны с Сербией. Все остальное только повод.

— Повод?! — гневно переспросил Алек.

Ему представились лица убитых родителей. Но логика в словах Фольгера имелась. За ним охотились австрийские и немецкие дредноуты. Семью эрцгерцога определенно уничтожил кто-то из старых друзей, а не шайка сербских школьников.

— Отец всегда выступал за мир!

— А теперь не выступает. Правда, неглупо задумано? Алек потряс головой.