Валерий как-то странно посмотрел на отца, но промолчал.

Зато мать, получив такую чудную возможность высказаться, не смолчала. Начала орать, не стесняясь в выражениях, и продолжала заниматься любимым занятием до ухода домой. Сергей Петрович звонко поцокивал языком на особо смачные выражения женушки, покачивая головой то ли одобрительно, то ли осуждающе, но умненько помалкивал, как и все остальные.

Даше всегда казалось, что свекор специально заводит жену, чтобы насладиться ее неистовым итальянским темпераментом. После ее брани он всегда выглядел так, будто побывал на хорошем спектакле, только что «браво» не кричал.

Две дневные смены прошли более-менее благополучно. Даша все силы прикладывала, чтобы не оставаться в комнате одной, и Юрий, регулярно наведывающийся с проверкой, только понимающе подмигивал ей и уходил с пустыми руками.

Но вот перед поездкой к матери осталась последняя ночная смена.

Старательно обходя подмерзающие лужи, Даша печально призадумалась о своей несчастливой жизни. Когда она чувствовала себя любимой и защищенной? Наверное, тогда, когда еще был жив папа. Она помнила сильные руки, легко подкидывающие ее в самому потолку, колючую щетину на твердом отцовском подбородке, и ласковые слова «милое мое солнышко». Когда ей исполнилось десять лет, отец погиб. Глупо, на рыбалке. Перевернулась лодка, его ударило бортом по голове, и всё. Не помогло и то, что он был отличным пловцом.

Мать была красивой женщиной, крепкой, статной, одной рукой легко поднимающей пятнадцатилитровое ведро, и через год снова вышла замуж, родила мальчишек и на старшую дочь обращала внимание только тогда, когда от нее что-то было нужно.

Не с той ли поры в ней так сильна потребность в любви и защищенности? Если бы Юрий не сразу озвучил свои постельные притязания, а для вида поухаживал бы за ней немного, ее бедное сердце, истосковавшееся без любви и опоры, вполне могло ошибиться еще раз. Ей повезло, что он так безапелляционно раскрыл карты, дав ей возможность сказать решительное «нет».

Войдя в здание, отряхнула с ботинок налипшую на них грязноватую снежную кашицу и поздоровалась с охраной. Сегодня дежурили Василий Егорович с Ваней. Они не то чтобы не нравились Даше, а были просто неинтересны. Василию Егоровичу было уже за пятьдесят, он отрастил солидное брюшко и работать охранником мог только там, где ничего не случалось. Ваня прошлой осенью демобилизовался из армии и все разговоры у него были про то, кто какую машину купил, и кто кого трахнул. Не в смысле автомобильной аварии, а в смысле удовольствия.

Проверив здание вместо охранников, вместо работы упорно играющих в комнате отдыха в подкидного дурака, в двенадцатом часу привычно устроилась в кресле и начала опасливо поглядывать на дверь. Но прошел час, потом еще, и еще, но ничего не произошло. Юрия не было. Не придет? Она расслабилась, опустила голову на спинку кресла, и устало прикрыла глаза. К своему удивлению, вместо облегчения почувствовала разочарование, накрывшее ее зябкой холодной волной.

Да что это с ней? С каких это пор она превратилась в любительницу острых ощущений?

Ноги затекли. Она встала, потянулась до хруста в суставах и сделала быструю энергичную разминку. Внезапно за спиной раздался тонкий писклявый звук зуммера. Она сжала кулаки, боясь повернуться и посмотреть на стенд. Административная проверка или очередная шуточка с дальним прицелом настойчивого ухажера?

Она медленно повернулась и увидела мигающую лампочку с номером 307. Все ясно!

Даша сжала кулаки, стараясь дышать глубоко и ровно и не поддаваться нарастающему в душе гневу, смешанному с острым чувством сожаления. О чем жалела, не понимала и сама. Быстро вышла в вестибюль, где за столом охраны сладко посапывал уткнувший в сложенные руки нос Василий Егорович. Она бесцеремонно потрясла его за плечо.

– Вызов! Идемте!

Охранник поднял тяжелую голову, нашарил ее опухшими глазками и возмутился, обдав запахом свежего пива, хотя пить на работе запрещалось категорически.

– Сходи одна! Никто тебя здесь не съест!

Она невежливо обозвала его про себя ленивой жирной скотиной и настойчиво сказала:

– Василий Егорович! Соблюдайте правила! Вы прекрасно знаете, что на ночные вызовы медсестры ходят только в сопровождении охранника!

Мужчина недовольно закряхтел. Вылезать из насиженного гнезда ему совершенно не хотелось, и он упрямился, как глуповатый мальчуган:

– Да что ты ко мне привязалась? Кому ты нужна? Тоже мне, королева английская, эскорт ей подавай! Ну, понадобился какой-то бабке валидол, ну я-то тебе для этого зачем? Пару таблеток не донесешь? Одна сходишь!

Она вкрадчиво пояснила, стараясь не кривиться от брезгливости:

– Конечно, Василий Егорович! Я и одна могу сходить. Но, если это очередная проверка, то не жалуйтесь, если вас потом с работы выгонят! Я вас предупредила и покрывать перед начальством не буду!

Даша развернулась и демонстративно зашагала к лифту, всей своей фигурой выражая негодование. Охранник от нешуточной угрозы мгновенно проснулся, и, невнятно ругаясь под нос, двинулся следом. Краем глаза она отметила на его щеке краснеющее пятно от жесткого рукава униформы. Отлежал, голубчик! Она была незлым человеком, но в этот момент в ее мозгу мстительно полыхнуло: жаль, что это не проверка, ох и досталось бы тогда этому старому лентяю! В ледяном молчании дошли до нужной двери.

С удовольствием представляя разочарованную физиономию Юрия, негромко постучала в дверь. Та тотчас распахнулась. Он стоял на пороге в толстом махровом халате, надетом, как предположила девушка, прямо на голое тело. Так сказать, для быстроты обнажения. Правильно, чего время зря терять?

– Что так… – он осекся, увидев внушительную фигуру охранника за ее плечами.

Она спросила официальным, но вполне корректным тоном:

– У вас что-то случилось?

Он посмотрел ей в глаза яростным и страстным взором. Даше этот взгляд показался наигранным и фальшивым, но все равно глупое сердце предательски дрогнуло. Он нарочито виновато ответил, разведя руками и играя на доверчивую публику в лице откровенно зевающего охранника:

– Да ничего не случилось. Просто случайно задел какую-то кнопку, сразу и не заметил. Уж извините! А если хотите, присоединяйтесь! – он сделал приглашающий жест в сторону одной из комнат, где виднелся богато накрытый стол.

Даша поняла, что пиршество готовилось для нее. А потом бы наступило время десерта. И кому предназначалась сия сладкая роль, ясно было без слов.

Порозовев от возмущения, растянула губы в такой же неискренней улыбке, холодной и официальной, от которой у Юрия еще сильнее побежала в жилах кровь от возникшего чувства безнадежности.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз! – по ее тону чувствовалось, что это произойдет не раньше, чем на горе рак свиснет. – Спокойной ночи!

У Юрия возникло неистовое желание схватить строптивицу за рукав и рывком затащить в номер, но стоявший за ее плечами недовольный мужик подействовал на его возбужденные нервы как порция холодной воды. Он скривился и саркастично пробормотал, разочарованно сверля ее взглядом: