Через несколько секунд Мигнариал сообщила:

— Ты не поверишь, Ганс, но Нотабль и Милашка соприкоснулись носами.

— Нотабль, ты что, совсем нюх потерял?

Нотабль не ответил. Некоторое время спустя Тупица немного отстал, предпочитая держаться сзади. Онагр и лошади медленно плелись, мокрые от пота. Всадники едва удерживались в седлах, сморенные жарой. Нотабль задремал, сидя за спиной у Ганса.

Мигнариал случайно заметила вдалеке проблеск белесо-голубого неба. Они с Гансом обсуждали это в течение нескольких минут. Еще около десяти минут девушка рассуждала о том, как выглядит небо над Санктуарием и над морем в разное время суток и года.

Когда Ганс и Мигнариал остановили лошадей рядом, чтобы отхлебнуть по глотку воды и обтереть влажной тканью лица, Нотабль проснулся. Он потянулся, сел, облизал одну лапу и зевнул, состроив чрезвычайно устрашающую гримасу. После этого он легким прыжком перескочил на свернутое одеяло, притороченное позади седла Мигнариал и прикрытое краем ее юбок. Инджа вздрогнул, однако этим и ограничился. Вероятно, он решил, что разумнее будет стоять спокойно.

— Ой, он напугал меня до полусмерти!

Ганс постарался согнать с лица хмурое выражение.

— Он просто навещает всех по очереди, вот и все. Следом будет твой черед, тупой дурень.

— Ганс, давай дадим онагру какое-нибудь имя. Ганс безразлично пожал плечами. Убрав кувшин с водой подальше, он причмокнул, понукая своего коня.

— Ну ладно, попробуй придумать ему имя. «Милашка» не подойдет.

Несколько минут спустя девушка спросила:

— Может быть… Молин?

Ганс расхохотался. Молин Факельщик был главным ранканским жрецом Санктуария. Почему бы и нет? Однако затем Шедоуспан нахмурился. Может быть, Мигнариал просто хочет таким хитрым образом посмеяться над богами? Ганс поразмыслил и примерно лигу спустя выдвинул встречное предложение:

— А может, лучше Инас? В честь старого Инаса Йорла, этого мага или кто он там?

Мигнариал засмеялась.

* * *

Еще одна ночь и еще один день в пустыне. Лошади и онагр медленно тащились, изнывая от жары. Их всадники едва удерживались в седлах, обливаясь потом. Солнце было демоном, вырвавшимся прямиком из Жаркого Ада.

Единственной интересной стороной этого путешествия были уроки, которые Ганс брал у Мигнариал. По несколько раз в день путники останавливались, чтобы слезть с седла и размять ноги. После этого для Ганса начинался очередной урок. Девушка подметила, что песок можно отлично использовать вместо грифельной доски. На нем можно писать или рисовать, с него можно легко стереть написанное. Ганс учился писать свое собственное имя. В качестве грифеля ему служил один из его ножей, грифельной доской была пустыня. С каждым разом у Ганса получалось все лучше и лучше. Прямая линия сверху вниз, потом от ее вершины — вбок; две линии наклонены одна к другой и соединены мостиком; еще раз так же, только обе линии вертикально… Г А Н С…

Он мечтал, чтобы кто-нибудь попросил его поставить подпись на какой-нибудь бумаге! Теперь ему не придется больше переживать и мяться в затруднении! До чего же здорово — после стольких лет научиться чему-то полезному, уметь распознать и написать свое имя!

Нотабль продолжал свои блуждания. То он в течение некоторого времени ехал на спине онагра, которого теперь звали Инасом, но который тем не менее оставался тупым ишаком, то, издав гортанное урчание, спрыгивал наземь, чтобы осмотреть какой-нибудь заинтересовавший его предмет, облегчиться или просто немного размять лапы, то вспрыгивал на лошадь позади Ганса, мурлыча что-то. Однажды кот направился куда-то в сторону с таким видом, словно намеревался совершить важное открытие. Хотя местность была однообразной, однако совершенно плоской назвать ее было нельзя, и через некоторое время путники потеряли кота из виду. Мигнариал забеспокоилась, но Ганс только пожал плечами:

— Он вернется.

И вправду, Нотабль скоро появился в поле их зрения. Его рыжий мех пламенел на солнце. Кот шествовал с гордым видом, неся в зубах добычу. Маленький пустынный зверек, похожий на хомячка, был еще жив. Мигнариал была вне себя от ужаса и отвращения.

— Ну, коты обычно сразу не убивают добычу, — сказал Ганс. — Хоро-о-ший котик, умница! Пусть он поиграет с этой зверюшкой, Мигни, коты всегда так делают.

— Это отвратительно! Это ужасно! Я не могу слышать, как бедный зверек пищит. Ему же больно! Это невыносимо! Ганс.., сделай что-нибудь!

Не скрывая раздражения, Ганс натянул поводья и спешился, после чего подошел поближе к Нотаблю и его добыче. Валяясь на песке, Нотабль играл со зверьком в «кошки-мышки». Ганс одним ударом обезглавил несчастную жертву, разом прекратив ее писк и страдания. Потом деревянной походкой вернулся к лошади, взгромоздился в седло и причмокнул, понукая коня.

В течение следующих двух часов Ганс не произнес ни единого слова. Не то чтобы требование Мигнариал заслуживало такого отношения — просто было слишком жарко, и Ганса злило вообще все.

Нотабль тоже не проявлял дружественных чувств. Возиться с добычей гораздо интереснее, если она двигается и издает восхитительные звуки.

* * *

Еще одна ночь, а затем еще один день без каких-либо видимых перемен. Путники ехали, стараясь забыть о стертых бедрах и прочих больных местах.

Ганс с возрастающим раздражением смотрел на Мигнариал, думая о том, что из-за всех этих одежек — юбок, кофточек, безрукавки — она похожа на бесформенную кучу цветного тряпья, поверх которого наброшен белый балахон. Хотя надо сказать, что балахон уже не был таким белым, как в самом начале путешествия. И с каждым днем это становилось заметнее. Одежда Мигнариал испачкалась и истрепалась. Еще бы — столько дней ехать верхом по жаре, а по ночам спать в той же одежде! Более того, волосы девушки стали сальными и тусклыми, они спутались и слиплись прядями, прилипали к шее и щекам Мигнариал. Ганс клевал носом, сидя в седле и обливаясь потом, и думал, что же случилось с милой, прелестной, желанной Мигнариал.

У Ганса не было возможности поглядеться в зеркало.

* * *

День тянулся бесконечно. У Ганса зачесалась спина. Зуд становился все сильнее, и почесывание не помогало. К тому же чесать спину, сидя в седле, было затруднительно. Гансу оставалось только стиснуть зубы и терпеть. Он поклялся про себя, что сегодня вечером будет пить только пиво, а воду использует для того, чтобы смыть с себя соль, от которой все тело так невыносимо чешется. Это оказалось одной из худших сторон путешествия по пустыне, и Ганс размышлял о том, почему он раньше об этом не слыхал.

Солнце стояло высоко в небе, когда Нотабль вернулся со своей очередной одинокой прогулки. Он вновь принес спутникам подарок. На сей раз это оказалась маленькая змейка. Ее тонкое тело свисало по бокам кошачьей пасти, словно длинные медно-черные усы. По крайней мере, змея была мертва. К этому времени вокруг все чаще стали появляться островки растительности, которая к тому же раз от раза становилась гуще.