Отпечатки сдавать не потребовалось, перелёт на остров посреди бирюзового моря состоялся. По дороге в гостиницу, нервничая, Антонина то и дело проверяла содержимое своей сумочки, в которой лежали пузырёк валокордина, стянутые резинкой иностранные банкноты, заграничный паспорт с напечатанной латиницей фамилией Vorobushkina и бумажная иконка с ликом Николая Чудотворца, покровителя путешественников.

Заграница требует приличных манер. Во время завтрака Воробушкина осторожно подсматривала за другими постояльцами отеля, чтобы поучиться. Но обнаружилось, что и у иностранцев своих уродов хватает. Один издавал утробные звуки за столом, другой воровал еду со шведского стола, запихивая булочки, колбасу, бананы в барсетку и карманы. Похоже, давно этим занимался – приобрел спокойную невинность лица…

Антинина Ивановна и Александр захотели найти дикий пляж. Он оказался нудистским. Там, портя пейзаж, два голых мужика ели мороженое. Один из них, с большим вафельным рожком, бесстыже улыбнулся прикрытым одеждой чужакам.

Стараясь не замечать нудистов, Воробушкина и Орлов пошли купаться. Ласковое чужое море обволокло их, заплескало, заколыхало в своих объятиях. Он поплыл кролем, она – по-собачьи, а после они оба радостно прыгали, играя с набегавшими волнами.

На берегу Воробушкина заметила, как Орлов скользнул взглядом по нудистам, и забеспокоилась.

– Саша, когда ж ты женишься? – вздохнула она, усаживаясь на песок. – Не годится всё время одному.

Антонина не первый раз заводила разговор на эту тему. Она переживала из-за сиротства своего молодого друга. Иногда даже представляла Орлова в паре со своей дочкой, но сразу отметала эту мысль.

А Орлову давно надоели эти расспросы. Прежде он отступал под простодушным напором Антонины Ивановны, придумывал вежливые отговорки, но на этот раз, рассердившись на огонёк подозрения в её глазах, нетерпеливо махнул рукой.

– Вот вы замужем были. Осчастливил вас брак?

Воробушкина растерялась.

– Ну… хоть ребёночка родишь, – возразила она не очень уверенно. Её единственный ребёнок, Света, характером пошла в отца и много разочарований матери принесла.

– В общем, это моё личное дело, – отрубил Орлов. – Когда соберусь, вам первой сообщу.

Уставившись на море, оба обиженно помолчали … минут пять. Ну не могли они долго сердиться друг на друга!

– Мужчины из некоторых эскимосских племен выстраиваются в ряд для того, чтобы поприветствовать незнакомца. После чего первый из них выступает вперёд и хорошенько шлёпает незнакомца по макушке и ожидает аналогичного ответа от незнакомца. Шлепки и удары продолжаются до тех пор, пока какая-нибудь из сторон не свалится на землю. Туземцы Южной Америки здороваются, плюясь друг в друга. А у некоторых народов Африки знаком приветствия служит высунутый язык!

Орлов даже на пляже не расставался со своим полным курьёзов стареньким портмоне.

– Антонина Ивановна, мы сидим тут, загораем и совсем забыли, что шампанское-то наше перегрелось!

Посмеявшись и посетовав на собственную рассеянность, они вынули из пакета принесённую с собой бутылку – пришло время шикарно отпраздновать заграничный отпуск! Открывая шампанское, нечаянно залепили пробкой прямо в лоб бесстыжему нудисту…

По каменным ступеням, вырубленным прямо в скале, они долго поднимались на смотровую площадку над морем.

– Ой! – по-девчоночьи испугалась Антонина. От большой высоты у неё ослабели колени и потянуло в животе. Пол над обрывом оказался стеклянным, далеко-далеко под ногами катились барашки морских волн.

Орлов поддержал свою спутницу за локоть.

– Вы себя птицей представьте, страх сразу уйдет. Мне это помогает.

И Воробушкиной помогло. Вообразив, что её руки превратились в крылья и что в этих скалах – её родное гнездо, Антонина Ивановна поувереннее посмотрела вниз: на пальмы, на фигурки людей, гулявших по променаду. Потом – в даль, где море сливалось с небом.

– Земля круглая, – с волнением сообщила она, показав на слегка вогнутый по краям горизонт.

– Да. Неожиданно как… – растроганно подтвердил Орлов.

Хорошо двум птицам, большой и маленькой, вместе парить над прекрасным миром!

Вечером в уличном ресторанчике Воробушкина и Орлов хотели было поесть крабов, да постеснялись. Они не знали, как с этими крабами обращаться. Заказали курицу. Владелец ресторана поморщился, обмахнул себя меню.

– Может, что-то другое?

– Нет.

Он, недовольно пожав плечами, ушел на задний двор. Вскоре оттуда послышалось истошное кудахтанье, хлопанье крыльев. Всё быстро стихло и через полчаса на стол к расстроенным Орлову и Воробушкиной прибыл заказ…

В отель они смогли попасть только ночью – не знали, что для входа на территорию надо использовать свои магнитные карты. Орали, пока другой русский постоялец не проснулся и не впустил их. Но всё равно, этот день показался Антонине Ивановне одним из самых счастливых в жизни. За что ей такой подарок на старости лет? Воробушкина целую бы жизнь на этом острове с Сашей провела.

«Посетите «Пещеру Максуса». Рекламка, которую Орлов подобрал на полу своей гостиничной комнаты, привёла их в соседний городок. Он оказался маленьким таким, полудеревенским, расположенным в двадцати минутах неспешной езды на автобусе.

Всё в том городе было старомодным. Дома были построены в одном и том же средиземноморском стиле, со ставнями и балконами. В полдень, когда все местные попрятались от жары, на опустевших улочках нетрудно было представить одетых по-старинному мужчин, а на красивых балконах – синьор в длинных платьях и с веерами.

Даже вывески магазинов смотрелись здесь, как в ретрофильмах. И фасады частных домов – металлические буквы с именами хозяев на жёлтом песчанике, двери с бронзовыми ручками, колокольчиками, ниши с иконами, лампадами, целые окна, превращённые в молитву с помощью фигурок святых и распечатанных псалмов – наверняка выглядели так же сто, двести лет назад. О современном дне напоминали лишь узкие ворота гаражей на месте бывших конюшен.

Единственная достопримечательность городка, пещера, стала известной лет шестьдесят назад, когда местный житель по имени Максус рыл под своим домом колодец для воды. Хотя «рыл» – неподходящее слово на этом каменистом острове: Максус и его помощники день за днём долбили тяжёлую породу – три метра, пять, десять… Воды всё не было.

На глубине в тринадцать метров, отколов очередной пласт, они обнаружили гулкую пустоту. Мужчины осветили её своими шахтёрскими фонарями и увидели пещеру, полную известняковых сосулек, гребешков и прочих странных форм. Некоторые сосульки, свисавшие с потолка, были похожи на старинные люстры, некоторые – на причудливые скульптуры. Попадались сосульки, стремившиеся навстречу друг к другу и сверху, и снизу. Это были сталактиты и сталагмиты. Те из них, что смогли соединиться после проведенных порознь тысячелетий, слились в единые колонны, став крепкими, как камень…

Орлов надавил на кнопку звонка у двери. О том, что сюда пускали туристов, говорили лишь маленькая табличка «Пещера Максуса» да выведенное от руки расписание экскурсий. А в остальном это был