Детский визг сливался с восторженным хохотом взрослых. У воды кто-то предусмотрительно поставил металлическую детскую горку с долгим спуском, нижний край которого погружался в воду. Из желающих скатиться с нее образовалась внушительная очередь. Здесь взрослые явно вытесняли детей, хотя те тоже рвались на этот аттракцион. Мужчины съезжали молча, только громко отфыркивались, вынырнув из воды. Женщины визжали, хохотали и даже матерились, переполненные эмоциями. Но если они традиционно спускались на задах, мужчины экспериментировали — ложились на горку животом, садились задом наперед, мостились навзничь и мчались на спине.

Над всем этим разносилась музыка — из матюгальника на специальном столбе, вкопанном сбоку от прохода, который вел с территории базы на пляж. Здесь, как понял Мельник, очень хорошо ловились волны киевских FM-станций. Сейчас орало «Наше радио».

Оглядев пляж, Виталий попытался вычислить среди мужчин в плавках спасателей. Никто из отдыхающих не обращал слишком пристального внимания на то, что творилось в воде и возле нее. Специальное место для спасателей тоже оборудовано не было. Зато нашелся ответ еще на один вопрос — Мельник узрел «Аврору», о которой говорила ему продавщица Люда.

Недалеко от ограждения, в начале пляжа возле кустов пришвартовался корабль. То есть это был обычный речной буксирный катер, видимо, списанный на металлолом. Но кто-то сообразительный использовал его иначе: покрасил в темно-желтый цвет, оборудовал на палубе что-то вроде открытой террасы кафетерия, заставив ее столиками и стульчиками, рулевую рубку переделал под бар и в довершение картины написал синей краской на борту: «АВРОРА».

Почему «Аврора», Мельник понял сразу.

Конечно же потому, что крейсер.

И не иначе.

На палубе за столиками не было свободных мест. А по ступенькам туда-сюда сновал народ, в основном — молодые ребята и девушки. Забежав туда с пустыми руками, обратно парни возвращались с пивом, их подруги — со слабоалкогольными газированными напитками, которых Мельник на дух не переносил.

Несмотря на общий шум и коктейль звуков, смешанный из детских криков, смеха и визга экстремалов возле горки и музыки из динамика, Виталий вдруг отметил для себя какой-то дополнительный источник шума. Он казался какофонией в этом по-настоящему гармонично замешанном тарараме. Повернув голову на этот шум, Мельник наткнулся взглядом на трех крепких пареньков лет семнадцати-восемнадцати, чем-то неуловимо похожих друг на друга, которые оживленно что-то обсуждали. Двое были в плавках, один — в полосатых «семейных» трусах. По поводу своего купального костюма он явно не комплексовал, так же как не чувствовал дискомфорта из-за сгоревших плеч. О чем они говорили, Мельник не понял, да и не прислушивался к разговору. Но эта троица его насторожила. Причем даже обычный человек, не знакомый со спецификой живой ежедневной работы уголовного розыска и вообще полиции, должен был подсознательно почувствовать опасность и на всякий случай держаться от нее подальше.

А Виталий даже не подозревал.

Он с первого взгляда готов был поспорить на сто баксов, что эти трое представляют собой небольшую хищную стаю.

В чем они виноваты, бывший опер еще не знал. Зато знал наверняка — на каждого из них при желании можно повесить разбой, грабежи, хулиганство, умышленное причинение телесных повреждений — и тяжелых, и средней тяжести. Даже покушение на убийство. Такие, когда налетают на кого-то все вместе, меньше всего заботятся о том, чтобы ненароком не убить человека. А кража отпадает. Они не полезут, таясь, в чью-то пустую квартиру, чтобы забрать несколько тоненьких золотых цепочек и сто долларов из тайника в шкафу под чистым бельем. Они с большим удовольствием нападут темным вечером в тихой подворотне. Им нравится показывать дурную, дерзкую силу.

Причем если не все, то один из них уже точно имел проблемы с законом. Кто именно, Мельник не мог так сразу вычислить. Не мог и объяснить, чем эта компания напоминает ему уличную гопоту. Да это и невозможно объяснить. Такие вещи оперы и обычные патрульные менты чувствуют на подсознательном уровне. И практически никогда не ошибаются.

От этих и подобных им надо ждать неприятных сюрпризов, а то и просто беды. Никто другой среди людей на пляже на подобные мысли и выводы Мельника не спровоцировал.

По железной лестнице «Авроры» троица перла напролом. Причем тот, который двигался первым, и не подумал пропустить парня с пивом. Юноша попытался отступить назад, но его дернули за плечо, толкнули вниз, и он буквально скатился по лестнице, умудрившись сохранить при этом равновесие и не выпустить из рук пиво. Он что-то крикнул. «Бычок» в трусах развернулся к нему с полдороги всем корпусом, подался головой вперед, шагнул вниз. Обиженный парень понял, что лучше не играть в героя, и быстренько побежал прочь. Обидчик проводил его таким взглядом, что Мельнику невольно стало страшно за парня. Если у того есть хотя бы минимальное чувство самосохранения, пусть лучше в дальнейшем избегает встречи с этой компашкой.

Протаранив небольшую группу жаждущих возле стойки, троица громко поздоровалась с барменом. Пара минут — и они уже идут обратно, держа в руках по литровой пластиковой бутылке «Черниговского». Тот, в трусах, начал глушить пиво уже на ходу. Остальные не спешили. Никто, кроме Мельника, не обращал или не хотел обращать на них внимания.

Пройдя на пляж, троица окружила парня, который разлегся прямо на траве — места на песке уже не хватило. Лежал он чуть подальше от основной массы пляжников, причем улегся на бок, положив руки под голову, и, кажется, спал. Будто по команде те, кто еще не откупорил свои бутылки, открутили крышечки с горлышек и под громкое: «Раз, два, три!» облили лежащего пивом.

Тот с матами вскочил и принялся махать руками и ногами, пытаясь зацепить нападающих. Те прыгнули в разные стороны, хохоча и так же матерясь. Наконец облитый поймал одного, ткнул кулаком в живот, но, как показалось Мельнику, не сильно, скорее для порядка, играя. Затем после недолгой борьбы заломил его, сжал шею в замок и вырвал у побежденного пиво. После этого отпустил его, отвесив пинок под зад.

Похоже, эти четверо — одна команда.

И там, где происходит что-то криминальное, да еще и со вмешательством нечистой силы, четверо откровенных гопников так и просятся в число первых, кто может быть каким-то образом реально причастен к событиям.

Отмахнувшись от назойливой осы, которая появилась возле носа, Мельник определил для себя задачу номер один: прокачать «четырех мушкетеров». А поскольку в самый разгар полуденной жары, когда вокруг очень много народу, они вряд ли рискнут совершить какой-то экстрим, Виталий решил отвлечься от основной цели своего пребывания здесь. Пройдя по узкому проходу через лабиринты человеческих тел, он добрался до воды, зашел в нее, погрузился с разгона и поплыл.

Сначала — наперерез течению, а потом — полностью отдавшись ему.

— Тук-тук. Не прогонишь, хозяин?

Обуховский хмуро посмотрел на Мельника, потом — на часы: