убивать двоих в один день… Или действительно Усам сказал правду и всё упирается именно в деньги. Нелогично, мол, потратить средства, время и, несомненно, нервы, на такую ловкую операцию – и сразу всех перебить, ничего не получив взамен. К тому же Усам знал, что Николай бригадир. Может быть, это его и спасло. Хотя ничего ещё не кончилось.

Над всё ещё закрытым люком послышались возня и звяканье, коротко стукнули брошенные носилки с чем-то лёгким и бренчащим внутри – звук, примелькавшийся с начала месяца, когда они только начали работать. Потом всё опять стихло. Примолкшие ребята снова начали перешёптываться.

– Отпустят нас потом, как ты думаешь? – тонким голосом спросила Ира.

Так и не открывая глаз, Николай понял, что спросила она его, и теперь все вокруг застыли, ожидая ответа – как будто он мог что-то изменить.

– К-когда? – спросил он окружающих вместо ответа на вопрос.

– Ну, когда отработаем… Потом… – произнес несмелый голос из темноты. Кто-то из молодых.

Как ни было больно, но Николай засмеялся – каждую секунду ожидая, что горящие рёбра заставят его поперхнуться собственным кашляющим смехом.

– Это называется извращённая логика, – наконец произнёс он, отсмеявшись и успокоив снова прыгнувший шум в висках. – Нам сказали, что нас отпустят, когда мы отработаем эти деньги, за которые нас купили, и все начали считать, как скоро мы их можем отработать… Забывая о том, что мы, теоретически, никому ничего не должны…

– Так это… навсегда? – тихо спросил тот же голос.

– Нет. На время. Долгое, но время…

– Попа-али… – протянули чуть в стороне. – Попа-али…

– На какое время? На какое долгое?

Вопрос был совсем уж детским, как и задавший его голос, и несколько человек нервно рассмеялись.

– Откуда Коляну знать? Не видишь… Да и нам знать неоткуда. Устраивайтесь пока.

Говоривший отошёл назад, и попытался, подпрыгнув, достать вытянутой рукой продух, вокруг которого клубился сероватый свет. Ему не хватило сантиметров пятнадцати – но если, скажем, встать на чью-нибудь спину, то можно было вполне дотянуться. Хотя большого смысла в этом не было: в высоту окошко было сантиметров пяти, в ширину – чуть побольше, как ладонь. Разве что оглядеться по сторонам. Потом обследовать два остальных окошка и понять, где они находятся. Хотя где – это было уже ясно. На земле существует не так много стран, где процветает почти официальная работорговля. Авраам Линкольн перевернулся бы в гробу…

Над головой снова застучало, что-то покатилось по закрывающему лаз листу железа, скрежетнуло, импровизированная крышка начала подниматься. Снаружи было явно светлее, и угасшая вроде бы боль в глазах снова напомнила о себе. По лестнице в подвал начали спускаться ребята, а железный лист лег на место ещё прежде чем последний из них спрыгнул на шершавый бетонный пол.

– Ну? – спросили их нестройным хором. – Чего там?

– Ничего. Носилки притащили со всем барахлом.

– А рюкзаки?

– Нет пока. Они так в автобусе и лежат.

– Рассказывайте как следует… – Николай попытался приподняться и опереться на стену, чтобы видеть пришедших, но плечо соскользнуло. Хорошо, что падать голове было невысоко.

– Ох… Сколько их там сейчас?

– На тебя хватит. И на всех остальных тоже. Они только и ждут. Поэтому сиди тут, бугор, и молчи в тряпочку.

– Будешь вякать на Коляна – сверну шею, – неожиданно для всех сказал Алекс и оттолкнул спустившегося вместе с ним дальше к стене.

– Что? А не лопнешь?

– Тише вы!

– Обалдели совсем?

В них сразу вцепилось несколько пар рук, и каждый потратил по минуте пытаясь их стряхнуть, пока оба не утихли.

– Ладно, пусти. Я своё сказал.

Алекса отпустили и он подошёл поближе, уже не оборачиваясь на того, с кем сцепился.

– У дома тот сопляк с автоматом и овчаркой. На крыльце ещё двое, оба серьёзные, один из тех, кто тебя бил. Дальше, у автобуса, Усам и ещё несколько местных. И Семён там же.

– Я этого Семёна придушу своими руками, если возможность будет, – Это произнёс Игорь, всё прошедшее время разминавший темя. По сравнению с Николаем отделался он легко, но получить по башке пистолетом – приятного мало. Сразу несколько человек кивнули, соглашаясь. Если к захватившим их моджахедам их общие чувства были вполне понятны, то ненависть к русскому шофёру-хилятику, ни намёком не обмолвившемуся о том, что их ждёт, была уже за краем.

– Что говорили?..

Николай пытался хоть что-то вытащить из происходящего; что-то, чем можно было бы воспользоваться – хотя и понимал в глубине души бесполезность этого занятия. По крайней мере, пока. Впрочем, кто знает. Как там: «столовый нож оружьем может стать…». Никакая информация не бывает лишней. Совсем.

– Говорят на своём. О чём – хрен их знает.

– Одного зовут Умалт. Я уловил, когда его позвали. Это из автоматчиков, что у автобуса тусовались.

– Я не слышал… Но вообще довольно много народу. Пацаны, люди какие-то. Когда мы носилки таскали, на нас смотрели, как на аттракцион. Или как на жирафов в зоопарке.

– Угу…

– Аттракцион… – он всё-таки закашлялся, ударяясь головой об скомканную строевку под затылком, и рёбра отозвались немедленно. Не оказалось бы перелома…

– Весь вечер на арене, блин. Ладно. Всем смотреть и слушать во все стороны. Пока дёргаться рано. Будет шанс – уйдём. Все согласны?

Все заговорили разом. С тем, что пока надо сидеть и не проявлять авантюризма, соглашались вроде бы все, – поводы и примеры имелись достаточно убедительные. Разница была в том, что слово «уйти» восприняло лишь несколько человек, остальные либо пребывали в глубоком оглушении под воздействием увиденного, либо считали, что следует ждать какого-нибудь спецназа, который придёт по их следам и выковыряет всех из этого чёртова подвала.

В подвале они сидели ещё часа три, постепенно успокаиваясь. Может быть, это звучало диковато, но ощущения были похожими. Воспоминания об оскаленных лицах, стрельбе в разные стороны, убийстве Руслана – все отошло на задний план. Дурацкая попытка побитого бригадира направить разговор и мысли из уровня "Ой, мама, мамочка!" на что-то, пусть и глупое, но более нормальное, оказалась всё же полезной.

Несколько человек, помявшись, отошли в тёмный угол подвала. Там зажурчало, и в воздухе повис запах концентрированной мочи. Возможности сходить в туалет не было с самой ночи, когда они ещё считали, что всё в порядке. На единственной остановке, которую бандюки позволили себе в дороге, их из салона не выпустили. Пока Семён в одиночку заправлял баки автобуса из огромных квадратных канистр, южане держали их всех под прицелом – лишь пару раз сменившись, чтобы по-быстрому отлить под колесо. Церемониями они себя не утруждали.

Когда наверху снова затопали шаги и