class="p1">Автобус остановился в асфальтовом «кармане» между обломками каких-то бело-жёлтых строений – видимо, ранее бывших двухэтажными домами, а теперь разрушенных вплоть до оконных проёмов и обгорелых. Деревню они проехали перед этим, петляя по всё той же поднимавшейся вверх дороге среди серых домов, выстроившихся вдоль посверкивавшей за ними речки. Хотя, может быть, это была вовсе и не деревня. Аул, кишлак, чёрт его знает, как называлось это место. Никаких надписей нигде не было.

– Выходи, гаварю!

Усам с перекосившимся лицом шагнул к сиденьям и за руку выдернул в проход сидящего с краю Николая. Как только они остановились, один южанин вылез наружу вместе с Семёном, а второй остался стоять у водительского места – оскалившись и держа пассажиров под прицелом. В окно Николай увидел как к автобусу, поднимая руки в приветствии, подходят двое еще автоматчиков – заросшие бородами крепкие мужики с узкими зелёными повязками на головах. В следующее мгновение Усам дёрнул Коляна так, что перекошенное от ярости лицо южанина оказалось у того перед глазами, а холодный ствол пистолета упёрся прямо в переносицу.

– Пашёл, гавно!!! – заорал Усам, и Николая буквально вынесло из автобуса – ускорение ему придал стоящий у выхода, а встречающий внизу добавил под дых кулаком, развернув парня вбок и чуть не опрокинув.

– Пашёл! Пашёл! – продолжали орать в салоне. Стройотрядовцы один за другим выпрыгивали из автобуса, провожаемые оплеухами и встречаемые ударами в живот – или, для разнообразия, в зубы.

Ноги после многочасового сидения держали Николая плохо, да и мечущаяся по сосудам кровь шатала его из стороны в сторону. Все таки он удержался вертикально и развернулся лицом к автоматчику сдвоенным движением ступней, встречающемся в двух ситуациях – в большом фигурном вальсе и в некоторых като томики-айкидо. Автоматчик смотрел на него в упор, разворачивая ствол снизу-вверх и наискосок, и уже перехватывая оружие правой рукой.

Метр. Не успеть…

Додумать мысль автоматчик не дал, шагнув вперёд и влепив ему на развороте ногой по бедру. Откачнуться Николай успел не полностью, и удар получился болезненный, а в следующую секунду ствол упёрся ему в подбородок, завернув голову вверх.

– Стоять.

Это было первое слово, сказанное автоматчиком, и оно прозвучало очень чисто. Сам Николай, стоящий лицом вверх, с разведёнными руками, показывающими, что он не двигается, сказать ничего не мог – ствол упирался ему прямо под нижнюю челюсть. Сзади слышались короткие звуки ударов и отрывистые команды Усама.

– Все? – спросил кто-то по-русски, но Усам ответил на уже незнакомом языке, из которого Николай не понял ни одного слова. Спросивший сказал ещё одну непонятную фразу, завершённую хмыканьем, сразу после этого раздался Иркин визг и вопль Руслана «Пусти!!!», продолженный тупым звуком тяжёлого удара в мягкое. Автоматный ствол вывернулся из-под подбородка, Николай с автоматчиком начали разворачиваться одновременно, но выстрелил всё же кто-то другой. Когда он довернул голову, Руслан уже оседал, и из его головы тонкой струйкой выбрызгивала кровь, заливая дугообразными веерами капель закрывающихся руками людей. Николай успел, приседая, пойти в обратное движение, выдвигая вперёд руки, но чёртов автоматчик оказался на полшага в стороне, и сделать хоть что-то не удалось – короткая очередь, пущенная с расстояния в полметра, прошла в считанных сантиметрах над его головой.

– Всем лежать! – заорали сзади, и Николай почувствовал, что следующая очередь будет не просто в него, она придется прямо в спину. Он рухнул на асфальт, поджав под себя ноги; сзади, было слышно, упали остальные. Ему казалось, что сам он дышит бесшумно, в то время как все остальные со свистом вдыхают и выдыхают холодный утренний воздух, но потом услышал и своё собственное прерывистое дыхание, сбитое напряженным ожиданием удара ноги в незащищённый бок. Знакомый голос Усама, захлёбываясь, что-то говорил, ему отвечали сразу несколько. Потом они замолчали, и по звукам было понятно, что кто-то со сдавленным кряхтением поднимается с земли. Затем наступила тишина, и было слышно, как к ним приближается топот нескольких бегущих человек, сопровождаемый отчетливым звяканьем.

Николай попытался чуть повернуть голову, но автоматчик, как оказалось, стоял прямо над ним, и на щёку лёг носок сапога. Пока самым кончиком, не сильно. Подбежавшие что-то спросили в несколько голосов, и Усам разразился возмущённой и злобной речью минуты на три. Ощущение было жуткое – как будто ты попал на другую планету, где говорят на своих языках и на свои темы, а ты всего лишь случайный зритель спектакля. Вот только сапог, чуть вдавливающий скулу в растрескавшийся асфальт был слишком настоящим. И ощущение неподвижного мёртвого тела за спиной.

– Идиоты! Зачем он дёргался! Вас никто не собирается убивать!

Против этих слов никто бы не возражал, если бы не до сих пор, наверное, висящая в воздухе мельчайшая кровяная взвесь. Убийство Руслана сломало последние остатки недопонимания, у кого ещё были.

– Бригадир! Как тебя, Николай!

Голос Усама был уже почти нормальным – если, опять же, не помнить выкрикнутое им несколько минут назад: «Пашёл, гавно!» в сочетании с бешенными, белыми глазами и упершемся между глаз пистолетным стволом.

Сапог со щеки убрался и Николай поднялся на ноги, пытаясь охватить взглядом происходящее. Бойцы стройотряда и Ирка лежат на земле: кто закрывая головы руками, кто вытянув руки в стороны. Между ними – выгнутое дугой тело Руслана, вокруг облитой чёрным головы с превратившимися в мокрый колтун волосами натекла тёмная лужа. Автоматчики стоят, расставив ноги: один прямо напротив автобуса, держа под прицелом сразу, кажется, всех, второй – в двух метрах за правым плечом, напряжённые руки лежат на «Калашникове». Усам держится у двери автобуса, лицо злое, щека дёргается. Из тех двоих, что ехали вместе с ними, один потирает колено, держа в опущенной руке пистолет; второй зажимает рукой опухающее на глазах лицо – удар Руслана, видимо, пришёлся куда надо. Вот только ничего он, к сожалению, не изменил.

Усам, переступая через лежащих, подошёл к Николаю, и взял его левой рукой за подбородок. Ох, какой был соблазн… Николай знал, как это бывает. Неподготовленный человек не понимает даже, что случилось, да и подготовленный не всегда успевает среагировать. Да вот только через полсекунды придёт разрывающий внутренности свинец, и ты не успеешь почувствовать, что случилось с тобой…

– Ты не понимаешь, Коля, – произнёс тот, кого они со штабистами «Спарты» ещё вчера считали мелким хозяйственником винодельческого совхоза. – Вас здесь ждали работать. Ваша смерть здесь никому не нужна.

Он сжал руку чуть сильнее, так что губы Николая выпятились вперёд, обнажив чуть торчащие нижние клыки.

– Но она не нужна за исключением только одного случая. Если вы не