— А Мирон мне дал фотографию, на которой была видна именно она, — ответил Тюрин.

Он вытащил из заднего кармана брюк помятую фотографию и протянул ее Кудрину. Женя посмотрел на нее и замер, это была такая же фотография, которую вынула из своего альбома Ермолаева, лежащая сейчас у него в папке.

— А дальше что? — потребовал Барышев.

— А дальше, — ответил Тюрин, — я одел резиновые перчатки, зашел в ту квартиру, благо замок был хилый и легко открылся. Потом снял со стены картину, а затем в шкатулке нашел еще брошку и деньги, положил их к себе в карман и вышел из квартиры. А на следующий день у метро Октябрьская мы встретились с Мироном и я отдал ему эту картину.

— А брошку в карты проиграл? — спросил Женя.

— Было дело, поставил ее на кон и проиграл, — ответил он.

— Теперь скажи, как выйти на Мирона? — напирал Барышев.

— Да я ничего про него не знаю — замялся он, — Мирон как снег на голову на меня свалился.

— Вспоминай, вспоминай «Тюря», это очень важно, — настаивал Глеб.

— Ну, он как-то еще при первой встрече обмолвился, что где-то на складе «Военторга» промышляет, — пробормотал Тюрин.

— А какие его приметы? — спросил Кудрин.

— Я уже Вам говорил, что он плотного телосложения, нос картошкой и косыми глазами, на вид — лет шестьдесят, волосы седые, — нехотя ответил Тюрин.

— Ну, хорошо, заканчиваем, — Барышев протянул Тюрину листок бумаги и авторучку, — напиши все то, что нам сказал, за исключением твоих военных похождений. Эта лирика пока не нужна, напиши только о картине и встречах с этим Мироном.

Барышев вышел из кабинета, а Женя еще полчаса просидел на своем стуле, пока Тюрин не написал свое объяснение. Бегло прочитав, Кудрин положил его в свою папку.

Уже совсем стемнело, когда Женя и Тюрин в сопровождении Барышева вышли на улицу, где их уже ждал милицейский газик.

Поблагодарив Глеба за помощь, Женя повез задержанного в свое отделение милиции.

На следующий день он первым делом отправился к Николаеву на доклад о проделанной работе. Павел Иванович внимательно слушал его, не упуская ни одной детали из его доклада.

— Мне уже дежурный доложил о задержании Тюрина, — с улыбкой сказал он, — молодец Женя, расколол все же его. Человек с таким уголовным прошлым трудно идет на контакт, но Вы вместе с Барышевым виртуозно прижали его к стенке. Теперь об этом Мироне. Здесь дело более серьезное и требует подключения работников КГБ. Я созвонюсь с ними и сообщу обо всем, что ты рассказал.

С этим Женя вышел из кабинета начальника и пошел к себе. Когда сел за свой стол, мысли стали вихрем проноситься в его голове.

— Так чей же был фотоаппарат, которым снимали в квартире у Ермолаевой? К примеру, если это был фотоаппарат Паулы, значит, именно она делала фотографии, а если он принадлежал третьей присутствующей итальянке, значит, та делала фотографии. Каким же образом аналогичная фотография попала в руки к Мирону. Что между ними общего?

Эти вопросы, которые Женя сам себе задавал, сверлили его мозг и он, пока, не мог дать на них какой-то вразумительный ответ. Женя схватил трубку телефона и набрал номер Ермолаевой.

— Слушаю Вас, — раздался в трубке женский голос.

— Добрый день, Нина Николаевна, — это Кудрин из отделения милиции. Напомните, пожалуйста, чьим именно фотоаппаратом тогда снимали в Вашей квартире?

— Это был фотоаппарат Паулы, — ответила Ермолаева, — она всегда берет его с собой, чтобы запечатлеть красоты того или иного города. А в чем проблема?

— Этого я Вам пока сказать не могу, — ответил Женя и, попрощавшись, положил трубку телефона.

— Значит, фотографии сделала именно Паула, — рассуждал Кудрин, — если подумать логически, то одну фотографию она подарила Ермолаевой, а другие могла отдать любому человеку. Но как связать эту Паулу и Мирона, каким образом она могла передать ему точно такую же фотографию, как у Ермолаевой?

Размышления Кудрина прервал зашедший в кабинет Слава Андреев, который, улыбаясь, произнес, — Ну, Женька, молодец, размотал свое дело, а я уже думал, что это очередной «висяк». Все в отделении только об этом и говорят.

— Спасибо Слава, но картина еще не найдена, — развел руками Женя.

— Ну, там, дело техники, я думаю, скоро отыщешь, — приободрил товарища Андреев.

Второй день Слава светился от того, что зуб, наконец, у него вырвали и он со всеми это обсуждал. Вот и сейчас, он не преминул подчеркнуть, что как же хорошо, когда не болят зубы.

— Ты Слава особо не радуйся, — с улыбкой проговорил Кудрин, — зубы даются бесплатно человеку два раза в жизни, на третий — надо платить.

— Да будет тебе каркать, — замахал руками Андреев, — ты лучше мне дай свой бинокль на воскресенье. Мы тут с ребятами из райотдела решили на охоту съездить. А я тебе за это, дам на сегодня два билета в театр, так как моя подруга заболела и отказалась идти.

— Ого! А в какой театр? — Женя не ожидал.

— В театре на Таганке сегодня будет спектакль «Час пик, — торжественно парировал Слава. Таганка — это был не просто театр — это было легендарное место в Москве, куда попасть было просто не возможно, даже за деньги.

— Согласен, — выпалил Кудрин, он подошел к сейфу, вынул бинокль и отдал его Андрееву. А Слава достал из кармана сложенные два билета и вручил их сгорающему от нетерпения Жене.

Это была удача и, как только Слава вышел из кабинета, Кудрин тут же набрал телефон экспертно-криминалистического отдела.

— Слушаю, — пропел мелодичный голос Гареевой.

— Это я, Женя Кудрин, — ответил он, — могу я поинтересоваться, а что Вы делаете сегодня вечером?

— Пока у меня нет планов на вечер, — Тамара явно смутилась.

— В таком случае я Вас приглашаю сегодня в театр, у меня есть два билета в театр на Таганке, — Кудрин воображал себя волшебником.

Давно Женя не проводил такого замечательного вечера. С Тамарой оказалось легко и просто в общении, они сразу же стали понимать друг друга, будто были давними знакомыми. Не было ни неловкого молчания, ни утомительного разъяснения каких-то событий. Тамара обладала удивительным даром мгновенно снимать скованность, а Женя в свою очередь попытался показать и свое остроумие, и свое глубокомыслие. Кудрин впал в блаженное состояние влюбленности и был счастлив.

После вечера, проведенного с Тамарой, Женя буквально порхал, даже дело о краже картины отошло на задний план. Он пришел на работу с радостным чувством и даже по своей инициативе рассказал коллегам по работе несколько новых анекдотов.

Звонок Николаева привел его в рабочее состояние, начальник просил его зайти. Когда он зашел к начальнику, то увидел сидящим рядом немолодого человека с густыми седыми волосами.

— Знакомься, Женя, — майор, Костюк Михаил Иванович, из нашего районного КГБ, — представил сидящего Николаев, — расскажи ему подробно о своем расследовании и акцентируй внимание на том полицае.