– Хорошо, просто Света. Есть карандаш?

– Держи, – и она протянула Фомину ученическую тетрадку и химический карандаш.

Вовка его мусолить не стал, он положил перед собой журнал, как образец, срисовал пальто из него, а потом стал карандашом, уже наслюнявленным, добавлять и урезать. Получилось вполне модное пальто из следующего века. Такое, какое как-то в Англии Челенков себе купил. Просто Света сначала молча стояла у него за спиной, а потом придвинулась и, нависнув над сидящим Вовкой и пристроив груди ему на плечо, стала спрашивать пояснения.

– Кхм, Просто Света…

И тут она укусила его за ухо. Не сильно и не больно. Прикусила, играя, и погладила по голове. Одной рукой. Вторая в это время пошла от груди на живот и уперлась в резко обозначившийся бугорок.

– Готов! – и она, развернув Вовку на табуретке, впилась в него губами.

Страсть есть. Умения нет. Пришлось продемонстрировать. Поделиться опытом.

Добрались до кровати, и там оказалось, что страсть лучше опыта. Нафиг та Камасутра со всякими «фейерверками», «наездницами» и «блестящими треугольниками». Пришлось подушкой голову закрывать Просто Света выгибалась, кричала, рычала и, наверное, хотела поделиться ощущениями со всем их поселком. Ни с чем подобным Челенков в прошлой жизни не сталкивался.

Н-да. Закончилось только все довольно быстро. Так показалось, а когда на будильник, упавший от их разгула, глянул Вовка, то поморщился. Час почти. Задаст ему мать и всю душу вытрясет. Опоздал к ужину.

– Ты, Вовочка, умойся, сходи на кухню, проветрись как следует, а то мать учует запах духов. Приходи завтра, подкладку примерим. Стой. Вот синяя саржа есть и черная. Какую хочешь? – Просто Света запахивала халатик. Под ним, как оказалось, вообще ничего не было. Словно знала, что матери с Вовкой не будет. Будущее предвидит. «Хогвартс» заканчивала. Ведьма.

– Синий. И если есть пуговицы темно-синие.

– Да я для тебя, Вовочка, из-под земли достану.

Бежать надо. А то опять набросится. Дома хватятся. Искать сюда придут.

Глава шестая

В небе – злая грозовая панорама,

Мяч плывет у ворот по воде.

Но упрямо едет прямо на «Динамо»

Вся Москва, позабыв о дожде!

Удар – короток, и мяч в воротах!

Кричат болельщики, свисток дает судья.

Вперед, друзья!

Анатолий Новиков, Лев Ошанин

В тридцатые годы, до войны, умным людям пришла в голову «умная мысль» – массовое потребление пищи должно отвратить население от мещанской старорежимной традиции «домашних обедов» и сгладить неудобства, связанные со столпотворениями на коммунальных кухнях. Даже дома начали проектировать без кухонь. Есть, мать его, столовая в здании, вот, мил человек, и прогуляйся с семьей, и откушай, что и все граждане великой страны. Еще и денег сэкономишь, ведь когда готовят блюда сразу на пятнадцать тысяч человек, то хоть как, а выйдет дешевле, чем ты у себя на кухне. При этом почти правы умные люди. Ведь газа и электрических плиток нет. Либо дровяная печь, либо примус, да и то с примусами не все просто. Керосин огнеопасен и вонюч. Тут все должны представить, сколько дров нужно в городе с населением в несколько миллионов. И заодно вспомнить про уголь, которым до появления газа топили в основном котельные во всех городах Европы. Вот вам и смог. Никаких машин не надо.

Фабрика-кухня завода «Динамо», который вообще не имел ничего общего с командой «Динамо» (Москва) и со всем чекистским обществом «Динамо», находилась на улице Ленинская Слобода и представляла собой изыск архитектуры тридцатых годов, когда всякие пилястры и прочие украшательства признали буржуазными и даже отковыряли кое-где от стен. Вместо барельефов с горгульями теперь ломаные формы и большие окна. И конечно, функциональность. Так, крышу здания сделали плоской, и летом в жару можно было принять кушанье в себя на крыше, запивая пивком, которое свободно продавалось и в общем зале, и в буфете, и алкоголем вообще не считалось. Еще архитекторы разделили потоки голодных с сытыми (условно), были спроектированы параллельные лестницы и раздельные вход и выход. Конвейер по приему пищи. Люди подходили к витринам, хватали две тарелки, совали компот под мышку и хлеб в зубы, расплачивались и уходили работу работать. На девяносто процентов обедали в этом храме пищеварения работники электромеханического завода «Динамо». Это было крупнейшее предприятие, где создавали генераторы, электродвигатели для поездов, трамваев, троллейбусов и другое электрооборудование. Динамо, в общем.

Команду довез до фабрики-кухни мастодонт, похожий на автобус Глеба Жеглова. Ехал он целый час, так как стадион был на севере столицы, а завод с одноименным названием на юге. Почти в противоположных концах города. В автобусике, кашляющем, всего шесть двойных скамеек, и Вовкам пришлось сначала стоять, на них не рассчитано. Молодые динамовцы, самые субтильные, потом все же сдвинулись на своих скамеечках, и вторую половину пути проехали пацаны сидя.

Кормили команду в отдельном зале, когда приехали, уже накрыли на них, и грузный мужчина на Чернышева начал шипеть, что опоздали, скоро приедет на обед ЦДКА. Вовка напрягся. Сейчас ведь живьем увидит легенду – Боброва. Вот те молодые парни, что тряслись с ним в автобусе, тоже почти поголовно легенды, ан нет, пиетета не вызывают. Не тот уровень? Хотя ведь Чернышев ничем не уступает по известности и той роли, что сыграл в развитии хоккея с шайбой в стране, но нет. Имя! Сейчас будем посмотреть.

Суп грибной с парой маленьких, не резаных картох и куском какого-то сельдерея или пастернака, перловка, чуть переваренная, и небольшая котлетка, сверху компот из калины и два куска хлеба. В этом всем калорий меньше, чем организм истратил за часовую поездку в автобусе, мастодонте трофейном. Ложки мелькали у народа со скоростью крылатых ракет. Меньше пяти минут и алес, все усиленное питание закончилось. Сытости не вызвав. Тренер прошел по столам и раздал талоны.

– Куда это? – вылез Третьяков.

– В буфете шоколад возьмете.

– Здорово. Нам в Куйбышеве тоже давали.

– Все, парни, выходим, вон армейцы идут, – подогнал своих Чернышев.

И точно, в зале со стороны входа начали появляться чужие. В таких же спортивных штанах и шапочках. Вон и Бобров, на голову возвышающийся над остальными. Прошел мимо Вовки, когда тот стоял в углу. Одного роста. Шея потолще и в плечах поширше будет. Так Вовке еще расти, да и шею с дельтами накачает. Рязанская физиономия с довольно длинными, зачесанными назад волосами, как раз шапочку снял и пятерней поправил, нос большой. Для этого времени настоящий