Наконец ему это удалось, но, когда он протянул руку, песик исчез в доме. Данте подтянулся, забрался внутрь. В следующую секунду послышался грохот. Из окна вырвался клуб дыма, и над улицей повисла пугающая тишина. Он погиб. Наверняка. О боже!

Ферн спрятала лицо в ладони, отчаянно молясь. Он не может умереть. Не должен.

И вдруг раздался торжествующий вопль:

— Вон он!

Данте появился в другом окне, чуть дальше, с собачкой в руках. Теперь он был ближе к раздвижной лестнице, на верхушку которой уже взобрался пожарный, готовый принять у него животное.

Все почти закончилось. Данте дотянулся до лестницы и начал спускаться. Еще чуть-чуть — и он будет в безопасности.

Но потом что-то случилось. Данте застыл, вцепившись в перекладину. Глаза его закрылись, голова свесилась вниз.

— О боже, он потерял сознание, — прошептала Ферн. — Это из-за дыма.

Пожарный передал собаку своему коллеге, затем поднялся к Данте, встал так, чтобы поймать его, если тот упадет, и протянул руку.

К всеобщему облегчению, Данте, кажется, вышел из транса и огляделся. В конце концов, медленно спустился вниз. Когда он поставил ноги на землю, толпа снова радостно завопила. Он тряхнул головой, приходя в себя, забрал у пожарного собачку и понес ее ребенку, кричащему от восторга.

Если толпа раньше бурно приветствовала Данте, то сейчас люди взревели от восторга. Человек, который рискует собой ради ребенка, — герой; человек, который точно так же рискует ради собаки, — прекрасный безумец.

«Да, безумец», подумала Ферн, стараясь утихомирить бешено колотящееся сердце. Толпа пыталась качать Данте, но он предпочел сбежать.

— Пойдем, — сказал он, хватая ее за руку.

Данте и Ферн с трудом выбрались из толпы и неслись, пока не заблудились, а их восторженные преследователи остались далеко позади.

— Где мы? — спросила она.

— Какая разница? Где-то.

— А где машина?

— Где-то. Какое это имеет значение?

— Будь же разумным, — рассмеялась Ферн.

— Не буду. Зачем? Когда это было разумно — быть разумным?

— Для тебя никогда, теперь я это понимаю, — нежно проговорила она. — Идем.

— Как скажешь.

Взяв Данте за руку, Ферн привела его в маленькое кафе со столиками на тротуаре, где они присели отдохнуть на солнышке.

— Мне это необходимо, — признался Данте, — после дыма. А еще мне необходимо выпить, но, полагаю, лучше не стоит, поскольку я поведу машину, когда мы найдем ее. — Он засмеялся. — Где ее искать? С чего начнем?

— Я помню улицу. Не беспокойся.

Когда официант принял заказ, Данте откинулся назад, глядя на нее. Взгляд его был отстраненным.

— Данте, бога ради, — взмолилась Ферн, снова беря его за руку, — вернись на землю.

— Я уже сделал это.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты витаешь где-то в космосе. Вернись вниз, на родную планету.

— Для чего? Мне там нравится. Лучше поднимайся ко мне. Тут здорово. Мне еще никогда не было так весело.

— Весело? Ты же мог умереть!

— Что ж, самые невероятные вещи могут оказаться веселыми, если посмотреть на них правильно.

— Ты мог умереть, — медленно повторила она.

— Но не умер же. Мог, но не умер. Разве ты не понимаешь? Это был замечательный день.

— Как ты можешь так говорить? — взорвалась Ферн. — Пойти на такое безумие! Спасти ребенка — да, это чудесно. Но точно так же рисковать ради собаки — о чем ты только думал?

— Я люблю собак. И малыш был бы убит горем, если бы его собачка сгорела.

— А как насчет тебя? Разве тебе все равно, будешь ты жить или умрешь?

Он пожал плечами:

— Чему быть, того не миновать.

— Это случится гораздо скорее, если бездумно рисковать.

— Может, да, а может, и нет. Что плохого в риске? Такая жизнь гораздо интереснее. Представь себе квикстеп с судьбой в качестве партнера. Ты двигаешься быстрее и быстрее, никогда не зная, кто из вас доберется до края первым. Все возможно. Лучше уж умереть так, чем… гм… как-то иначе.

— Ты чуть не упал, — напомнила Ферн. — На лестнице ты потерял сознание. Что случилось?

— Ничего. Тебе показалось.

— Не показалось.

— Всюду был дым, и я мало что помню. Теперь это не имеет значения.

— Имеет. Возможно, ты все же пострадал. Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач.

— Это ни к чему. — Данте внезапно напрягся. — Все закончилось.

Но Ферн стояла на своем:

— Ты потерял сознание на лестнице и…

— Откуда, черт побери, ты знаешь?

Внезапная холодная ярость в его голосе заставила ее отшатнуться.

— Тебя там не было, ты не знаешь, что произошло, — зло бросил Данте. — Я закрыл глаза и дал себе минутку отдыха, прежде чем продолжить спуск. И это все! Прекрати драматизировать!

— Я не хотела… Я просто беспокоюсь за тебя.

— Разве я похож на человека, за которого надо беспокоиться? — поинтересовался он.

Ферн вынуждена была сделать глубокий вдох, прежде чем смогла храбро ответить:

— Вообще-то да. Каждому нужно, чтобы о нем беспокоились. С тобой произошло что-то ужасное. Ты мог пострадать. Почему это так злит тебя?

— А почему любой мужчина злится, когда над ним суетятся? Просто забудь об этом, пожалуйста. — Его тон был угрожающим.

— Но…

— Я сказал, забудь.

Ферн не осмелилась больше ничего добавить. Она, как бы странно это ни звучало, боялась Данте, его ожесточенной, пугающей ярости.

Но самообладание уже возвращалось к нему.

— Извини, — проговорил он. — Я несколько не в себе. Но совсем скоро буду в порядке. Только пообещай мне одну вещь: ты ничего не расскажешь об этом дома.

— Думаю, эта история все равно рано или поздно дойдет до них.

— Я не это имел в виду. Не говори о том, что мне стало плохо на лестнице. Хоуп изведет себя. — Видя ее колебания, Данте добавил: — Ты должна дать мне слово.

— Хорошо, — быстро согласилась Ферн, испугавшись, что он снова взорвется.

— Обещаешь?

— Да, обещаю.

— Прекрасно. Тогда все в порядке.

Все было далеко не в порядке. Ей никогда не забыть того, что она видела.

— Взгляни на ситуацию с другой стороны, — предложил он. — Подумай о том, какие потрясающие снимки я тебе обеспечил.