всех в боевых навыках и внешней красоте. Конечно, он искренне полагал, что этот вдруг объявившийся старший двоюродный брат, безграмотный и безответственный вонючий босяк, не был ему ровней. Поэтому самовлюбленный юный феникс брюзжал не переставая, настраивая свою свиту против «братца»:

— Послушайте меня, этот Мо Жань бездельник и неуч, никчемный уличный попрошайка и вор. Не обращайте внимания на эту псину или обращайтесь с ним так, как он того заслуживает.

И вся его свита угодливо вторила ему:

— Молодой господин, вы совершенно правы. Этому Мо Жаню уже четырнадцать, а он только сейчас начинает совершенствоваться. У него лет десять уйдет только на то, чтобы построить духовный фундамент, и еще двадцать — чтобы сформировать духовное ядро. Когда молодой хозяин пройдет Небесное Испытание и достигнет бессмертия, его уделом будет бессильно наблюдать за вашим вознесением с земли.

Удовлетворивший свое самолюбие Сюэ Мэн холодно усмехался, уверенно заявляя:

— Двадцать лет? Уверен, даже если это ничтожество потратит на это всю жизнь, не видать ему духовного ядра.

Кто бы мог подумать, что «это ничтожество», следуя советам Учителя, за один год с нуля создаст прекрасное духовное ядро.

При вести об этом Любимца Небес словно молния поразила. Он чувствовал себя так, словно впервые в жизни получил оплеуху, и никак не мог проглотить это унижение, сходя с ума от злости.

Так Маленький Феникс затаил обиду на Мо Жаня, втайне желая, чтобы тот упал с меча во время тренировки или чтобы язык его завязался узлом при прочтении заклинаний.

Каждый раз при встрече с Мо Жанем Сюэ Мэн демонстративно закатывал глаза и так громко фыркал, что его можно было услышать за пределами Пика Сышэн.

Вспомнив о событиях юности, Мо Жань не смог удержаться от улыбки. Так много лет прошло с тех пор, как он ощущал этот яркий вкус направленных на него искренних и сильных эмоций. После десяти лет одиночества он был готов наслаждаться тем, что раньше ненавидел, и даже это возмущенное кудахтанье Маленького Феникса смаковал, как настоящий деликатес.

Заметив Сюэ Мэна, Ши Мэй тут же спешился и поднял черную вуаль, что скрывала его потрясающе красивое лицо.

Ничего удивительного, что этот юноша так одевался, когда в одиночку покидал пределы Пика. Мо Жань украдкой посмотрел на него, и тут же его душа воспарила, а в голову полезли крамольные мысли. Этот юноша действительно был так прекрасен, что при взгляде на него дух захватывало.

Ши Мэй мягко поприветствовал:

— Молодой господин.

Сюэ Мэн чуть кивнул:

— Уже вернулся? Смог надлежащим образом решить вопрос с детьми-медвежатами?

Ши Мэй улыбнулся:

— Да, самым надлежащим образом. К счастью, мне повезло встретить А-Жаня и это очень помогло.

Сюэ Мэн как ножом полоснул презрительным взглядом по Мо Жаню и тут же отвернулся. По хмурому выражению и брезгливой гримасе на его лице можно было подумать, что этим мимолетным взглядом он испачкал глаза.

— Ши Мэй, иди к себе, отдохни. Впредь тебе лучше не путаться с этой бесчестной тварью[4.20]. Ничему хорошему он тебя не научит.

Мо Жань не остался внакладе и со смехом сказал:

— Если Ши Мэй научится у меня плохому, то, значит, от тебя он узнает что-то хорошее? Наверное, как среди ночи, разрядившись в пух и прах, самовлюбленно трясти хвостом перед главными воротами? Любимец Небес… ха-ха-ха, а я-то подумал, что за девица цепляет носом Небеса?

Сюэ Мэн тут же пришел в ярость:

— Мо Жань, закрой свой грязный рот! Это дом моей семьи! А ты здесь кто?

Мо Жань охотно пояснил:

— Я — твой старший двоюродный брат, и раз пошел такой разговор, то по статусу я выше тебя.

Выражение лица Сюэ Мэна стало таким, словно ему в лицо бросили собачьи какашки. Морщась от отвращения, он резко ответил:

— Кому нужен такой двоюродный брат?! Сколько ни посыпай себя золотом, в моих глазах ты лишь грязная псина, выбравшаяся из выгребной ямы!

Это было любимое ругательство Сюэ Мэна: собака, сучонок, дворняжка, сукин сын, псина, псина, псина, псина… Каждый раз он выкрикивал одни и те же бранные слова и, надо признать, достиг в этом определенного мастерства. Мо Жань уже давным-давно привык к этому и просто пропустил его оскорбления мимо ушей, но стоящий рядом Ши Мэй почувствовал себя неловко и шепотом принялся увещевать его. В конце концов Сюэ Мэн, надменно фыркнув напоследок, захлопнул свой благородный клюв.

Ши Мэй улыбнулся и мягко спросил:

— Молодой господин, перед воротами ордена в столь поздний час вы ждете кого-то?

— А если нет? Могу я полюбоваться луной?

Мо Жань от смеха чуть не надорвал живот:

— Уверен, он так вырядился на свидание. Ох, и кто же имел несчастье запасть в твое сердце? Я хочу выразить ей свое сочувствие, ха-ха-ха!

Сюэ Мэн почернел лицом так, что при желании с него можно было соскоблить килограмм-другой сажи. Кипя от бессильной злости, он выкрикнул:

— Ты!

— …Я?

— Этот молодой господин[4.21] ждал твоего возвращения!

Мо Жань: – ?!..

[Визуал к 4 главе]

Глава 5. Этот достопочтенный не крал[5.1]

Зал Даньсинь[5.2] был ярко освещен изнутри.

Когда Ши Мэй оставил их, озадаченный Мо Жань проследовал в здание за Сюэ Мэном. Одного взгляда хватило, чтобы он понял, в чем дело.

Оказывается, все из-за этой членодевки[5.3], Жун Цзю!

 Перед уходом Мо Жань украл у него всего несколько слитков серебра[5.4], но кто бы мог подумать, что у этой шлюхи хватит храбрости прийти разыскивать его на Пик Сышэн.

В данный момент Жун Цзю, прильнув к рослому и довольно крупному мужчине, рыдал у него на груди так, что слезы лились дождем[5.5]. Когда Мо Жань с Сюэ Мэном вошли в зал, его рыдания стали на три тона выше. Казалось, если бы мужчина рядом с ним не поддерживал его, у него бы пена пошла ртом и он свалился в обморок.

На возвышении за жемчужным занавесом сидела хрупкая женщина, которая выглядела немного растерянной.

Даже взглядом не удостоив эту пару сучьих педиков[5.6], Мо Жань сначала решил отдать дань уважения даме, сидящей на возвышении:

— Тетя, я вернулся.

Женщиной на возвышении оказалась госпожа Ван[5.7], уважаемая супруга хозяина Пика Сышэн.

В отличие от многих сильных женщин, которые, ни в чем не уступая своим мужьям, твердо держали власть в доме в