В ответ на вопрос халифа странно одетые люди якобы ответили, что они простые жители Харрана. Не удовлетворенный таким туманным ответом, халиф потребовал более точных объяснений. Кем были его собеседники – иудеями, христианами или зороастрийскими магами? Они продолжали давать уклончивые ответы, и владыка, рассердившись, назвал их неверными, которые должны быть казнены. Им предъявили ультиматум. Халиф объявил, что к тому времени, когда он будет возвращаться из похода, так называемые «жители Харрана» должны провозгласить себя либо мусульманами, либо другими признанными «людьми книги». Если они этого не сделают, их ждет наказание в соответствии с законами ислама.

Напуганные этой угрозой, некоторые из «жителей Харрана» действительно перешли в мусульманство или христианство. Другие обратились за советом к знатокам исламских законов, и те порекомендовали назваться «сабеями», поскольку сабеи – жители Сабы (или Шебы, как в Ветхом Завете), области на востоке Аравийского полуострова, в настоящее время входящей в состав Йемена, – были официально признаны Кораном. Этот совет был принят – даже несмотря на то, что халиф умер, не успев вернуться в город и привести в исполнение свою угрозу. Его наследники и последующие исламские власти продолжали признавать самозваных сабеев и оказывать им покровительство. Однако для того, чтобы подтвердить свой статус, они были обязаны назвать книгу или книги, содержавшие священные для них тексты. Подчиняясь этому требованию, они указали на труды, приписываемые Гермесу Трижды Величайшему. Таким образом, герметизм стал официальной религией «сабеев», признанной исламскими властями, а «сабеи» из Харрана стали хранителями герметизма, сохранив его в неприкосновенности, в то время как другие философские системы были поглощены исламом, иудаизмом или христианством.

В Харране герметизм процветал. Считается, что именно здесь был издан новый герметический текст, который стал одним из самых главных во всей последующей магической традиции. Он пользовался дурной славой у благочестивых христианских ученых, которые считали его ярчайшим образцом «запретной книги». Даже в конце двадцатого века один из комментаторов испытывал к этому трактату такую ненависть и такой страх, что выражал надежду, «что он никогда не будет переведен ни на один современный язык»[41].

По-арабски эта книга называлась «Гайят аль-Хаким», или «Цель мудрецов». Неправильный перевод с арабского имени автора, которому она ошибочно приписывалась, привел к тому, что у западных ученых эта книга получила известность как «Пикатрикс». В сущности, «Пикатрикс» представляет собой руководство, учебник и инструкцию по практическому применению астрологической магии.

Астрология зародилась в самых древних культурах Месопотамии, у шумеров и вавилонян. Оттуда она за много веков распространилась на весь цивилизованный мир. Астрология процветала в период александрийского синкретизма и играла важную роль в философии герметизма. Заявляя о планетарном влиянии на земные явления, астрология становилась ярчайшим примером и проявлением герметической посылки, которая связывала макрокосм с микрокосмом, «высшее» с «низшим».

«Пикатрикс» еще больше укреплял позиции астрологии в общем контексте философии герметизма. «Все вещи в этом мире, – утверждала она, – послушны небесным формам». «Все мудрецы едины в том, что планеты обладают влиянием и властью над этим миром, и отсюда следует, что основы магии лежат в движении планет»[42]. Затем «Пикатрикс» делал следующий шаг, превращая астрологию в такую же практическую дисциплину – с точки зрения магии, – как и алхимию. Книга предлагала честолюбивому магу подробнейшие инструкции по применению к земным явлениям небесного влияния планет, а также по управлению этим влиянием. Особое внимание уделялось так называемым «талисманам», которые открыто сравнивались с алхимическим эликсиром. Благодаря должным образом составленному и сконструированному «талисману», а также правильному исполнению связанных с ним ритуалов, маг получал возможность управлять энергией, исходящей из небесных сфер. Так, например, в форме ангельских сущностей, или духов, он мог управлять влиянием Марса в военных делах и влиянием Венеры в делах любовных. Таким образом, практикующий герметик учился, как «привлечь этих небесных духов вниз, на землю и побудить их войти в материальный объект (талисман), который вследствие этого становится обладателем четко определенной магической силы»[43].

Из таких процедур в «Пикатриксе» складывался портрет «герметического человека», который изображался как «маг, мудрец, повелитель неба и земли»[44]. Таким образом, «герметический человек» становился некой связью, местом соединения, точкой пересечения макрокосма и микрокосма, большого и малого миров: «Говорю вам, что человек есть целый мир и он сравним с большим миром; точно так же все то, что заключено в великом мире, естественным образом заключено и в малом»[45].

В Харране «Пикатрикс» был объединен с целым собранием более древних герметических текстов из Александрии, из других частей греческого мира, из Сирии, Эдессы и из доисламских арабских источников. Именно благодаря Харрану герметизм проник в основное направление исламской культуры, оказав влияние, помимо всего прочего, на исламскую науку, и особенно математику. Фактически Харран сыграл роль хранилища, а также центра анализа и синтеза информации, при помощи которого герметические традиции Александрии проложили себе дорогу в самое сердце исламской цивилизации. Как выразился один из комментаторов, «в исламском мире герметизм должен рассматриваться как один из важнейших факторов, определявших формирование исламского мировоззрения»[46].

Можно привести следующий пример. Один арабский писатель говорит о том, что ему известны двадцать две работы Гермеса Трижды Величайшего – четыре по магии, четыре по астрономии и четырнадцать по алхимии[47]. Существовали многочисленные арабские переводы древних герметических текстов, а также великое множество оригинальных арабских работ, приписываемых Гермесу. Нет нужды говорить, что все это открывало широкий простор для путаницы. Некоторые мусульманские ученые, к примеру, ошибочно отождествляли Гермеса Трижды Величайшего с человеком по имени Идрис, о котором упоминалось в Коране. Прозвище Трижды Величайший иногда неправильно истолковывалось как относящееся к трем разным персонам по имени Гермес. Один из них отождествлялся с Идрисом, который жил еще до Потопа. Второй якобы был уроженцем Вавилона и учителем Пифагора. Третьего помещали в Египет в эпоху александрийского синкретизма. Но независимо от того, считался ли Гермес одной личностью или состоящей из трех частей, его прославляли как первичный источник пророческой мудрости, первого учителя философии и науки. Он ассоциировался с магией, алхимией, астрологией, «со всем, что имело отношение к сверхъестественным силам и мудрости»[48]. Кроме того, «через него мусульмане получили возможность интегрировать греческую науку и философию в свое мировоззрение, не чувствуя, что они хоть в какой-то мере отступают от традиций пророка»[49].