озирать присутствующих. Неожиданно он уставился на высокого джентльмена с проплешиной, бакенбардами типа «баранья отбивная» и бритым лицом. Встретившись взглядами, оба кивнули друг другу.

— Мой отец стоит у окна, — прикровенно вымолвил Аткинсон. — Он вчера говорил, что хочет с вами познакомиться.

— Для меня большая честь пожать руку члену палаты лордов.

Перед собравшимися появился дворецкий.

— Леди и джентльмены, прошу помянуть усопшего, — выговорил он.

Стол уже был полон традиционных поминальных закусок (песочного печенья, сдобных булочек, лепёшек из ячменной муки и напитков: эля, соков, бренди и виски. Часть тарелок — с ветчиной, сыром, языком и копчёной рыбой — были расставлены на буфете. Запах еды, срезанных живых цветов и туалетной воды, вылитой на саван и одежду покойного, смешались в единое амбре настолько, что помышлять о еде Клим не мог, чего нельзя было сказать об остальных, предававшихся чревоугодию и общению с удовольствием. Католический священник тоже не отставал от остальных.

— В России поминки устраивают после возвращения с кладбища, — тихо пояснил Ардашев.

— У нас наоборот. Считается, что чем больше родственники и знакомые выпьют в этот день спиртного, тем меньше грехов останется на душе покойного. Некоторые, как например, фотограф, стараются изо всех сил.

Едва успел Роберт договорить, как перед Климом вырос высокий господин лет пятидесяти с небольшим с уже знакомыми роскошными бакенбардами и в чёрном фраке.

— Здравствуйте, молодые люди!

— Мой отец — лорд Вильям Аткинсон, — выговорил Роберт. — И мой друг Клим Ардашев.

— И хоть поминки — не очень подходящее время для знакомства, но позвольте пожать вам руку, молодой человек, за то, что пришли на помощь моему отпрыску.

— Очень рад встрече! — ответил на рукопожатие Клим. — Но не стоит благодарностей. Любой бы поступил так же, окажись он на моём месте.

— Не скромничайте, молодой человек. Не каждый иностранец решит ввязываться в драку в чужой стране, а вы ринулись в толпу негодяев, не раздумывая.

— Так получилось, — пожал плечами Ардашев.

— Роберт поведал, что вы интересуетесь Востоком?

— Да, самостоятельно изучаю арабский и турецкий.

— Похвально. А вот мне не удаётся приобщить сына к этим языкам. Он настолько увлечён медициной, что о дипломатической службе и помышлять не хочет. А мог бы служить, если не дипломатом, то хотя бы доктором в каком-нибудь английском посольстве.

— Спасибо вам, отец, за заботу, но мне Британия милее Востока, Индии и Африки, — признался младший Аткинсон.

— Жаль, очень жаль… Ладно, молодые люди, я вас на время покину. Появились коллеги из попечительского совета Лондонского института. Пойду к ним.

— А вы, капитан, смотрю, ничего не едите, — хрустя песочным печеньем, проговорил Роберт. — Попробовали бы чего-нибудь, тогда и на обед не пришлось бы тратиться.

— Не могу себя заставить есть на поминках.

— Может, по рюмке виски?

— Лучше по стакану эля. У меня дурное предчувствие.

— Согласен.

— Что ж, помянем профессора, — вздохнул Ардашев и, пригубив стакан, сказал: — Это был человек энциклопедических знаний.

— Он умел простым языком объяснить сложные вещи, — вторил Аткинсон. — Я был на его лекции о влиянии на человеческий организм эфира и хлороформа.

— Интересная тема. Я тоже много читал об этом.

— Мистер Пирсон настолько доходчиво объяснял всякие химические заумности, что я стал неплохо разбираться в формулах, и даже в некоторых составах и соединениях. С тех пор химия стала моим вторым увлечением после анатомии.

Вскоре поминки закончились, и присутствующим стали раздавать по веточке розмарина. Взяв одну, Ардашев осведомился у Роберта:

— А это для чего?

— Все, кто взял розмарин должны будут положить его на могилу профессора.

Неожиданно со второго этажа послышался крик:

— Помогите! Сюда! Скорее!

Ардашев и Аткинсон, не сговариваясь, бросились вверх по лестнице. На втором этаже в одной из комнат была распахнута дверь. Заглянув туда, друзья увидели плачущую вдову. Рядом с ней стоял растерянный молодой человек в очках, обнимавший хозяйку. Увидев посторонних, он тут же отпрянул от неё.

— Что случилось, миссис Пирсон? — осведомился Ардашев.

— Вскрыт сейф! А в нём опять роза! — рыдала дама.

Клим осмотрел металлическую дверцу, выходящую из стены и сказал:

— Следов взлома не видно. А роза, действительно, очень похожа на ту, что оказалась рядом с профессором.

— Сейф открыт ключом, — всхлипывая, объяснила вдова. — Он находился в ручке трости мужа, которая отвинчивалась. Вторая часть трости была полой, примерно, на дюйм. Там и помещался ключ с гранями. Я видела его однажды.

— Убив профессора, преступник завладел тростью, а значит, ключом. Ему оставалось лишь пробраться в кабинет для того, чтобы получить содержимое сейфа, так? — спросил Ардашев.

— Да, — кивнула хозяйка.

— У кого ещё имелся ключ от сейфа? — спросил русский студент.

— Только у него. Он был в единственном экземпляре. Генри боялся, что кто-нибудь сможет его подделать, поэтому он почти никогда не расставался с тростью и даже не оставлял её при входе, а всегда уносил в кабинет, который обязательно замыкал. Но сегодня все комнаты открыты.

— А что хранилось в сейфе?

— Насколько я знаю, там лежали какие-то бумаги и три чёрных тетради. А теперь их нет.

— Что за тетради?

— С описанием опытов по обогащению руды, — пояснил молодой человек в очках. Профессор вносил туда записи, формулы и результаты экспериментов.

— Толстые?

— Да, примерно, как обычные книги. С твёрдой обложкой и переплётом. Разве что в длину немногим меньше. Почти квадратные.

— Мне очень страшно! — не переставая вытирать слёзы, лепетала миссис Пирсон. — Убийца мужа был здесь, да?

— К сожалению, вы правы, — ответил Клим.

— Он же мог убить и меня!

— Судя по всему, его интересовало содержимое сейфа.

— В моей комнате тоже есть сейф, — прерывисто вздыхая, выговорила мадам. — Там я держу драгоценности.

— Они на месте? — осведомился Ардашев.

— Я ещё не смотрела.

— Стоит проверить.

— Хорошо, — согласилась вдова и вышла. Было слышно, как она замкнула за собой дверь соседней комнаты.

Ардашев, Аткинсон и незнакомец в очках остались стоять у распахнутого сейфа с розой внутри. Возникла неловкая тишина.

— Позвольте представиться, — выговорил спутник вдовы, — Джозеф Эшби. Я ассистировал мистеру Пирсону во время его опытов по обогащению руд. Кроме того, он был моим научным руководителем.

— Роберт Аткинсон. Студент.

— Клим Ардашев, и тоже студент, — отрекомендовался российский подданный и подумал, что он совершенно точно определил род занятий мистера Эшби, когда только его увидел.

Молодые люди пожали друг другу руки.

— А вы, как я слышал, из России? — осведомился ассистент мистера Пирсона.

— Да, учусь на юриста.

— Я так и понял, — кивнул мистер Эшби. — Вижу, вы неплохо разбираетесь в полицейских премудростях.

Клим учтиво поклонился, но ему вдруг показалось, что кто-то наблюдает за ним сверху. Он поднял глаза к расписному потолку. С верхней части арки на него