желания. Его ненасытные губы требовательно приникли к моему рту. Я сдалась, я уступила, с упоенным удовлетворением шепча, что — то неразборчивое.

Его жадный язык протолкнулся между моих зубов, вернулся назад, снова погрузился в мою теплую глубину. Не отрываясь от моего рта, Кирилл вновь пробрался рукой к моей пульсирующей плоти. Мое тело вновь с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнения и удовольствия.

Я вдруг почувствовала, что схожу с ума от этого приступа возбужденной страсти, сжигающей все мое тело. Разве можно было удержать это буйство внутри себя и сохранить рассудок? Этому неистову чувству нужен был выход, и если Кирилл не поймет это и не соединится со мной — то я взорвусь.

Он не стал останавливать мою трепетавшую руку, когда я накрыла ей полностью эрегированный член. Его пальцы сами собой потянулись к моим соскам, принимаясь осторожно массировать их.

— Как ты красива, — тихо проговорил он мне в распахнутые губы.

— Ты тоже, — растерянно шепчу, чувствуя приближающуюся новую скорую волну оргазма.

Распрямив ноги, Кирилл сначала сел, а потом лег на пол, увлекая меня за собой. Мои бедра оказались зажаты его коленями, и он подтянул меня повыше, так, чтобы я легла ему на грудь. Какое — то время я просто лежала, прислушиваясь к глухим ударам его сердца.

— Как будешь готова… — прошептал он, подтягивая меня еще выше.

Я уперлась ладонями ему в плечи и приподнялась, затем, не сводя глаз с его лица, стала осторожно и медленно опускаться. Он был без защиты.

— Презерватив… — неистово целую его, увлекая нас двоих на безумие.

— К черту… — чертыхнувшись, снова впивается в мои губы.

Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все ее существо, каждую мою клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах. Эта потребность становилась все острее, и мои глаза затуманились слезами.

Уперевшись руками в пол, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в меня, полностью овладев.

Громко вскрикнув от наслаждения и ухватившись за его мускулистые плечи, я принимала его в себя, призывая взять меня всю. И он брал мое тело, мою душу.

Закатив глаза от животного наслаждения, я кончила так ярко и так пошло. С криками, хлюпающими звуками и шептанием его имени.

Кирилл приподнял мое тело, чтобы выйти и излиться на свой живот. После уложил снова на себя.

— Не думай, что я шутил про «много» и «в разных». Ты этой ночью будешь полностью моей, — звучит рядом с моим ушком.

Глава 11

— Чего? — Аня выплевывает недоеденный кусочек сыра, неистово прокашливаясь.

Жестом руки она останавливает меня на полпути, когда я подрываюсь к ней на помощь.

— Я не жду, что ты поймёшь меня, но по — другому не смогла бы поступить, — опустив глаза в пол, рассматриваю царапину на линолеуме.

— Ты сбежала! Сбежала, Ева! — и для пущей убедительности своих слов, вскакивает со стула и начинает расхаживать по кухне, заложив руки за спиной.

— Я не сбежала… мы воспользовались шансом поучаствовать в жизни друг друга, но на этом нам стоит остановиться, — пожимаю плечами, пряча истинные свои чувства.

— И сколько раз он «поучаствовал в твоей жизни»? Ммм? Вряд ли ты его впустила в свою «жизнь», обозначая лишь известные факты своего бытия, — практически кричит на меня. От удивления вскидываю на нее свой взгляд.

— Четыре раза, Аня. Если тебе это очень важно! — выплевываю ей эти слова в лицо, когда она останавливается напротив меня.

— А глаза, почему на мокром месте? «Добавки» хочешь? — припечатывает хлестко своими словами. Из моих глаз предательски брызгают слезы.

— Я ничего не смогу ему дать. Не смогу построить с ним семью… я дефектная.

— Продолжай… — Аня сдувает темную прядку волос со своего лица.

— С ним я была другой: раскрепощенной, чувственной, способной отдавать эмоций не меньше партнёра. Я вышла за грань своей дозволенности, как он и обещал, но…

— Ева… что ты наделала, — охает Аня, закрыв рот ладошкой. Мне нужно до конца добить себя этой «правдой», поэтому продолжаю:

— За этой гранью мне стало так страшно. Когда он уснул, согревая в своих объятьях, я не смогла вынести всего того, что нас ждёт. Меня ждет. Или то, что от меня останется, если не получится.

— Пока не поздно, вернись… придумай какую-нибудь ерунду. Скажи, что захотела купить круассанов и кофе на утро. Он этого не заслуживает! — всплескивает руками, отчего мне становится только хуже.

Зажмурив глаза, пытаюсь остановить слезы, но ничего не получается. Сердце рвется на части, призывая сделать так, как советует Аня, а разум… чёртов разум опять советует оставить, как есть.

— И я не железная, чтобы не понимать, что начинаю думать чаще о Кирилле, чем следует. Что вкусив запретный плод, я хочу ещё и ещё. Сегодня он со мной, а завтра…? Возможно я ему буду не нужна.

— Не хотела я бы оказаться на месте Кирилла… — взглянув на часы, она сильно хмурится. Шесть утра. Ещё бы.

— Извини, — шепчу еле слышно.

— Я всегда тебя поддержу, но не в этом случае… он тоже имеет право на собственное мнение, а ты решила за двоих. Точки соприкосновения у вас общие есть, как ни крути, — говорит совершенно равнодушным тоном, намекая на мое преподавание в его группе.

— Я старше его… — стараюсь, хоть как — то переманить ее на свою сторону, но получаю словесную пощечину:

— Так будь взрослой — поговори с ним!

— Все не так просто…

— На самом деле, все очень просто. И развитие событий всегда происходит по двум вариантами. Безопасного нет.

И я могла бы поспорить, но она права. Безопасного варианта в наших возможных отношений быть не может.

От съёмного жилья Ани до дома Кирилла сорок пять минут пешком, которые я успешно прохожу. И за это время ни одна конкретная мысль не пришла в мою голову, как «красиво» изложить свою позицию относительно нас. А вообще есть «мы»?

Открыв дверь, Кирилл преграждает мне путь в его квартиру. Его бедра обмотаны полотенцем, а по мускулистому торсу стекают капли воды. Он только, что вышел из душа, который, возможно, мы принимали бы вместе. На моем теле до сих пор чувствуется его запах.

Кирилл смотрит на меня нечитаемым взглядом, а губы плотно сомкнуты. Он чертовски зол.

— Не пригласишь? — усмехнувшись, спрашиваю.

— Ты сбежала не от меня, а от своих нелепых предубеждений. Нам было хорошо вместе, но ты… поступила так, как поступила, — по его лицу пробегает тень досады и… чего-то похожее на «отвращение»,