– Зови меня Джон, я так больше привык.

– Как скажешь. Ха, на конференции ты говорил только на английском, а сейчас просто на чистейшем русском.

– Кажется, ты знаешь обо мне все. Откуда? – Джон заковылял к машине.

– Я падчерица твоего брата, – ответила Элли. – Ты не знал про нас?

Джон внимательно посмотрел на нее.

– Я знал, что брат женился на женщине с ребенком. Так ты и есть тот ребенок?

– Да. И спасибо, что пытался спасти своего брата. На твои деньги ему сделали операцию, вообще сделали все возможное… Я любила его. Он был спокойным, уравновешенным и умным человеком.

– Они хорошо жили с твоей матерью? – спросил Джон, открывая перед ней дверцу.

– Они жили в любви, просто прекрасно. То есть если ты хочешь спросить, был ли твой брат счастлив, то да. Но ему не хватало… Думаю, он очень хотел увидеть тебя и попросить прощения, уж не знаю, за что, – честно ответила Элина.

Джон сел за руль и сложил на нем руки.

– Я очень сожалею, что Влад умер. И ему не за что передо мной извиняться.

– Не знаю почему, но я рада это слышать. А зачем ты вез меня именно сюда? – не унималась Элли.

– Я остановился в небольшом отеле под Москвой, хотел тебя туда привезти и расспросить про брата, – тронулся в путь Джон.

– Под Москвой? А мне сказали, что в том же отеле, где пресс-конференция была.

– Это для журналистов. Там бы мне покоя не было.

– А охрана?

– Нет. Я, знаешь, надеваю очечки, кепочку, меняю мимику, представляюсь другим именем, и меня никто не узнает. Хотя бывают и срывы в конспирации.

– Ты опять меня везешь в сторону от Москвы.

– Так я же сказал – к себе. Расскажешь мне о Владиславе. Я хочу узнать все о нем из первоисточника. Я не собираюсь больше возвращаться в Россию.

– Уедешь назад в Америку?

– Нет, это тоже не мой дом. Остановлюсь в Европе, и больше обо мне никто ничего не узнает, – откровенно сказал Джон, сам не ожидая от себя такого.

– Ты уже сделал столько, я имею в виду – публичного, что тебя долго не забудут.

– Мировая классика кинематографа? – рассмеялся Джон. – Понимаешь, в Европе еще можно найти такое место, где тебе дадут спокойно жить.

– А вот на то, чтобы везти меня к себе в отель, я разрешения не давала, – надулась Эллина. – Ты даже не спросил у меня. Я, наверное, по-твоему, должна просто визжать от радости? О, эти светлые минуты я буду вспоминать всю жизнь и передавать, как байку, из поколения в поколение своим внукам…

– Я очень прошу посвятить сегодняшний вечер мне. И не бойся, я не начну совращать падчерицу брата, – покосился на нее мужчина.

– А я и не боюсь. Тоже мне! Только попробовал бы! – пытаясь скрыть смущение, ответила Элина.

– А завтра утром ты покажешь мне могилу брата, и больше я тебя не побеспокою, – добавил Джон.

Элина сжалась и замолчала. Потом кивнула.

– Хорошо. Все это еще так свежо, не хотелось бы бередить сердце… Но ради памяти Влада я проведу этот вечер с тобой и сопровожу завтра на кладбище.

– Вот и славно. Может, скажешь, как тебя зовут?

– Элина. Или просто Элли.

– Да? – удивился Джон. – Как девочку, путешествовавшую вместе со своими друзьями в поисках волшебника Гудвина?

– Именно так. Я знаю, что ты играл Железного Дровосека без сердца. Я смотрела тот фильм много раз. У нас все девчонки в классе влюбились в тебя и говорили, что с таким красавчиком и без сердца стали бы дружить и любить его.

– А ты?

– Что – я?

– Что сказала ты? – поинтересовался актер.

– А я сказала тогда, что нельзя любить человека без сердца, какой бы красавчик он ни был.

– То есть ты бы с Дровосеком не осталась? – покосился на нее Джон, улыбаясь.

– Я бы – нет, – свела брови Элли, стараясь выглядеть очень серьезно и неприступно.

– Даже чтобы помочь ему обрести сердце? Иногда любовь одного человека творит чудеса и с другим человеком.

– Сердце нельзя обрести. Оно либо есть, либо его нет. А уж поселится ли в этом сердце любовь – другой вопрос. Да и в сказке выяснилось, что сердце Дровосеку не понадобилось. Оно у него, оказывается, было, только он его не чувствовал.

– Ладно, тебя не переспоришь.

Остановился Джон в маленьком полупустом пансионе, в номере, занимающем крыло первого этажа. Вопрос о пребывании в его апартаментах гостьи актер тут же урегулировал с помощью шуршащих бумажек – американских долларов.

– Это как-то неправильно – в номере с мужчиной… – поежилась Элли.

– А что так?

– Я впервые в такой ситуации.

– Скромница? А со мной их и не сосчитать! – засмеялся Джон. И тут же спохватился: – Извини! Проходи и располагайся где хочешь.

– Кто бы сомневался, что с тобой такое не в первый раз… – хмуро откликнулась она, осматриваясь.

Вообще-то апартаментами этот номер назвать было нельзя. Гостиничка-то и одной звезды не набрала бы. Все было оформлено в самом простом, деревенском стиле – широкие деревянные доски пола, деревянные же панели на стенах, обычная деревянная простая мебель и одна широкая кровать.

– М-да… – протянула Элли. – А как же райдер?

– Это ананасы в брюте после печени в гранатах на оранжевых тарелках с зеленым ободком? – уточнил Джон.

– Ну, уж не знаю, что просил ты…

– Я в быту непритязателен. Нет, у меня был период «медных труб», но я его давно пережил. Единственным требованием моего продюсера всегда было наличие бешеного числа телохранителей. Дело в том, что некоторые поклонники…

– Поклонницы, – сразу поправила Элина.

– Твоя правда, мужчины такими глупостями не балуются. Так вот, некоторые мои поклонницы впадают в какое-то странное состояние и готовы оторвать от меня кусочек, ну хоть маленький… И пару раз у них это почти получилось. – Джон повернулся спиной и показал отметины на коже. – Железное ограждение было продавлено, десять полицейских затоптаны толпой и оказались в больнице. Хотя заявлялись и мужчины с угрозами – мол, жены во время секса называли их моим именем. А мыльные пузыри голубого цвета и коврик из шкуры уссурийского тигра мне никогда не нужны были.

– Очень интересно. – Элли опустилась на стул и скрестила руки на коленях. – Слушай, а давай я по-быстрому расскажу тебе все о брате, напишу адрес кладбища и номер могилы, тебя завтра туда вмиг домчит любой таксист, а сама уеду, пока не стемнело. От греха подальше, так сказать…

Джон подошел к ней и присел на корточки.

– Ты такая напряженная, словно на допросе. Тебя что-то смущает? Ты же мне почти как родственница. Или наслушалась россказней про голливудские оргии с алкоголем, девочками и героином? Так я не употребляю. С девочками проблем нет, к тебе не полезу.