Ее подруга Лариса, семейная женщина, сочетавшаяся удачным студенческим браком со своим ровесником Лёвкой, переживала за Элину.

– Как можно с твоей-то внешностью, работая в мужском коллективе, оставаться одной? Я не понимаю.

– Очень легко. Все мужчины глубоко женаты. И я не желаю разрушать их семейное счастье, – отвечала Элина.

– И на всю жизнь останешься одна? Тебе же скоро сорок, а ты так и не была счастлива! Когда собираешься? В старости? Тогда физическое состояние уже не даст наверстать упущенное.

– Я не собираюсь ничего наверстывать, я не на марафонском забеге. После войны осталось много вдов, и все как-то жили.

– Элли, ты пугаешь меня! Сейчас не война!

– А дефицит мужчин тот же. Они все женаты и не хотят, да и не должны что-либо менять. Зачем? Дети, совместно нажитое имущество… В любовь любой человек к сорока годам перестает верить автоматически. Гульнуть на стороне готовы все, но это так опустошает.

– Зато поправляет здоровье и делает женщину женщиной! – распалялась подруга.

– Лара, ты чего хочешь от меня? Я так не могу! Дай мне спокойно жить и работать.

– Вот именно! У тебя только одно на уме – работа. И еще кем! Судмедэкспертом! Хорошенькое занятие для женщины!

– Не в гроб же мне ложиться? Живу и работаю, – отвечала Элли, и все возвращалось на круги своя.

С утра Элина распахнула все форточки настежь, чтобы создать хоть какую-то видимость сквозняка и свежего воздуха. О том, чтобы выйти на улицу, и подумать было неприятно из-за духоты и пыли. Но день, слава богу, был субботний, впереди два выходных.

Светлана Сергеевна уехала на дачу, на свои шесть законных соток. Она уезжала туда на все лето, хорошо отдыхала на свежем воздухе, общалась с интеллигентными соседками. Участок-то получал еще ее муж, Владислав, от института своего, в котором проработал много лет. Женщина набиралась там здоровья и сажала лук, укроп и прочую зелень. А Элина на все лето оставалась в двушке одна, изредка навещая мать по выходным, привозя ей продукты и лекарства. Отпуск судмедэксперту полагался по вредности на сорок рабочих дней, но несколько лет Элли его вообще не брала – как-то некуда ей было ехать и не с кем…

Она сидела за чашкой ароматного кофе, когда позвонила Лариса.

– Привет! Уже встала? Я по поводу твоей просьбы. Что значит – какой? Забыла, что ли? А я тут напрягалась… Короче, прилетел артист твой Джон Ерохин к нам в Москву. На своем собственном самолете. Интервью в аэропорту не дал. Всего два дня в Москве, на день в Питер, и назад. Все – в очень сжатые сроки. Пресс-конференция запланирована в бизнес-центре гостиницы «Метрополь», где он и остановился. Вход только по пропускам. Я чуть не в лепешку разбилась, а не получила аккредитацию. От нашего журнала идет только один человечек – Виталик Носов. Я к нему подкатилась и получила отказ. Можно было бы попробовать перекупить его право на пресс-конференцию, но у нас с тобой таких средств нет – тип очень скользкий и любящий деньги. Или ты попробуешь его соблазнить? Он вроде любитель женщин. Прикинешься роковой красоткой… Лично я пас, я замужняя женщина, – сразу же самоустранилась подружка.

Элли рассмеялась.

– Даже ради мечты я на такое не пойду. Боюсь, что не смогу. Не судьба, значит.

– Извини, если не оправдала надежд, но актер действительно очень закрыт. Даже для прессы. Людям его уровня это уже не надо… – вздохнула Лариса.

– Хорошо, спасибо. Ты сделала все, что могла, – вздохнула и Элли, сильно расстроившись.

Свободный день она решила посвятить уборке квартиры. Но телевизор оставила включенным, и там в каждом выпуске новостей сообщалось: «Сегодня в Москве состоится пресс-конференция всемирно известного голливудского актера Джона Ерохина.

После пресс-конференции будет показан новый фильм с ним в главной роли». При этом показывался прилет звезды на личном самолете в Шереметьево – трап и высокая фигура красивого брюнета в солнцезащитных очках, быстрой походкой сбежавшего на землю и исчезнувшего в толпе встречающих и телохранителей. «На участие в пресс-конференции заявлены журналисты с центральных каналов телевидения и ведущих радиостанций. Всемирно известный актер прилетел в Россию впервые в рамках своего прощального мирового турне…»

Элина вдруг поняла, что пылесосит одно место на ковре уже десять минут, и оно стало сильно отличаться по цвету и длине ворса. К началу конференции она не выдержала и зачем-то, в надежде неизвестно на что, поехала к гостинице, в которой остановился Джон. Охрана плотной стеной стояла у входа, в вестибюль пускали только постояльцев, проверяя карточку гостя. Больше всего Элли поразила огромная толпа женщин с самодельными плакатами. Они скандировали: «Джонни, мы любим тебя! Джонни, выгляни к нам!». «Джонни! Я убью сейчас себя, если ты не выйдешь!» – особенно громко вопила одна тетка с совершенно безумными глазами.

Все толпились у отеля в ожидании появления кумира.

Элина незаметно для себя приблизилась к беснующимся поклонницам, погруженная в свои мысли: «Все бесполезно! К нему не пролезть никаким способом».

И тут к дверям отеля подъехал черный лимузин. Из него вышел пассажир, и по реакции первых рядов стало ясно: это и есть актер. Стоявшие в задних рядах тоже захотели увидеть его и рванули вперед, началась самая настоящая давка. Толпу сдерживали железные преграды и отряд ОМОНа, но это не уберегло Элли и еще нескольких девушек – напором обезумевших людей их сбило с ног и отбросило на асфальт, в грязь. У Элли сработал инстинкт самосохранения, и она, в кого-то вцепившись, рывком поднялась на ноги. А ведь если бы осталась лежать, ее бы, наверное, затоптали насмерть. Громкие окрики полиции, включенная сирена, а также угроза, что сейчас вызовут водяную пушку, немного остудили толпу.

Элли предприняла нечеловеческие усилия, чтобы выбраться из человеческого омута. Она не увидела Джона ни одним глазком, зато ей порвали костюм, колготки, а на руках и коленках появились царапины и ссадины. Сердце ее колотилось, а очки, которые Элли нацепила на нос, дабы лучше разглядеть бога экрана, чуть не погибли под ногами его поклонниц.

«Вот ведь черт! Старая дура, чего я сюда поперлась? Потянуло на приключения… До сих пор не могу поверить, что актер может быть братом человека, который сделал счастливой мою маму. Да, у меня был отчим, о каком только можно мечтать. Но почему я решила, что и его брат такой же? Внешне-то они совсем разные! Наверняка Джон заносчивый, гордый, злой, страдающий болезнью «золотых унитазов», как я это называю. Чего я от него хочу? Человек впервые за столько лет прилетел в Россию. Даже если представить, что я каким-то чудесным образом окажусь рядом с ним и смогу отдать письмо Владислава, совсем не факт, что актер примет его, что оно нужно ему. Человек явно вычеркнул всю свою прошлую жизнь… – думала Элина, сплевывая песок. – Тьфу! Надо же было так…»

И тут, как всегда очень некстати, позвонила Лариса.