– Неужели вы действительно вообразили, что я способна на что-либо подобное? Он рассмеялся.

– Действительно, не могу вообразить. Как начну думать об этом, то никак не могу представить, что вы можете подписывать свое имя на чем-либо, кроме чеков.

– Именно это вы пришли сюда обсуждать? Мой почерк?

Он выпрямился и медленно прошелся вдоль стенда, занимающего всю длину одной из стен комнаты.

– Ваши проекты? – спросил он, рассматривая рисунки и фото комнатного дизайна, развешанные на стенде.

– Мистер Арчер…

– Прекрасно. – Он легко провел рукой по двум-трем рисункам. – Действительно прекрасно. – Он повернулся к ней. – У вас настоящий талант. – Ухмыльнулся. – В дополнение к вашему другому, я думаю, яркому таланту.

Оливия вскочила на ноги.

– Я задала вам вопрос, мистер Арчер. Зачем вы сюда пришли?

– Эдвард. – Он улыбнулся, подходя к ней. – Не думаете ли вы, что нам давно следует называть друг друга по имени? Черт возьми, ведь мы почти родственники.

– Мы не имеем друг к другу никакого отношения, – сказала она холодно.

– Неужели? – Он остановился прямо перед ней, ухмыльнулся. – Вероятно, в наш век, когда понятие «семейный круг» так расширилось, должен существовать термин для обозначения отношений между человеком и любовницей его отчима.

При этих словах все ее намерения оставаться спокойной и собранной улетучились.

– Убирайтесь из моего дома, – тихо, но внушительно потребовала она. – Вы слышите? Убирайтесь из моего…

– Но это не ваш дом.

– Значит, из моего магазина. Бросьте эти игры, мистер Арчер. Вы знаете, что я имею в виду.

– Выходит, вы так все воспринимаете, Оливия? Игра? – Он быстро подошел к ней и схватил за руку. – Да, – сказал он медленно, – вы это понимаете именно так. Таким образом вы пробили себе дорогу, играя в игры с мужчинами.

– А к какой разновидности относите вы свою игру? – спросила она, нарочно устремив взгляд на то место, где его пальцы сжали ее руку. – Вы получаете удовольствие от грубого отношения к женщинам?

– Я с вами не груб, Оливия, просто должен быть уверен, что вы внимательно слушаете то, что я хочу вам сказать.

– Только вы виноваты в том, что в газете появилась эта мерзкая статейка, не так ли? – спросила она, выставив подбородок. – Именно вы…

– Не смешите меня, – огрызнулся он. – Уж чего я меньше всего хочу, так это смешивать имя Райта с грязью.

– О, конечно. – В голосе Оливии послышались саркастические нотки. – Я почти забыла. Сыновняя преданность.

– Вы – дура! Моя мать носит имя этого человека или вы забыли об этой маленькой обузе старины Чарлза?

Его рука еще сильнее сжала запястье Оливии, так, что у нее даже перехватило дыхание.

– Я же рассказывала, – проговорила она сквозь зубы, – он говорил, что собирается развестись.

– Да, конечно. – Смех Эдварда прозвучал неприятно. – Иначе вы бы никогда не связались с ним.

Вы не из тех девушек, что спят с женатыми мужчинами.

– Совершенно верно, – согласилась она, почувствовав, что лицо ее горит от гнева, – я не из таких.

Эдвард ухмыльнулся.

– Ах, вы из тех, кто прежде всего думает о вознаграждении, – говоря это, он все ближе притягивал ее к себе. – Трепет тайных свиданий, немного лжи, что придает пикантность каждой встрече.

– Будьте вы прокляты! – она с трудом дышала, стараясь вырваться из его рук.

– Черт возьми, чем-то вам надо за это компенсировать, – как же мне сделать это? В конце концов, мужчина в возрасте Чарлза… Много ли страсти он мог дать вам в постели, Оливия?

– Сукин сын, – выдавила она.

– Как вы сдерживали растущую скуку, интересно узнать? Вы закрывали глаза и представляли рядом с собой более молодого, более сексуального мужчину?

Оливия подняла раскрасневшееся лицо.

– Мы опять возвращаемся к этому? Я же говорила вам, что никогда не могу представить себя с вами.

Он рассмеялся, обняв ее, и привлек к себе. Это была игра, по крайней мере, поначалу. Но затем, когда ее тело оказалось прижатым к нему, Оливия поняла, что совершила ошибку, увещевая его. Она почувствовала, что он все больше возбуждается, его глаза потемнели и он все сильнее прижимается к ней.

– Нет, – умоляла она, но было уже поздно. Эдвард сомкнул руки за ее спиной, его губы коснулись ее губ, и он целовал девушку до тех пор, пока она не почувствовала, что сама загорается этим поцелуем и сдается.

Ее губы раскрылись в ответ на сладостное движение его языка. В глубине ее горла раздался звук, который возбудил его, и он застонал, прижимаясь спиной к стене и прижимая ее все крепче; его поцелуй становился все глубже, сильнее и страстнее, чем ближе она приникала к нему. Одной рукой он нащупал ее грудь, и она застонала, почувствовав, как его пальцы гладят сосок.

Девушка вся дрожала, когда он наконец отпустил ее. Они смотрели друг на друга несколько коротких, как удары сердца, секунд, затем Эдвард глубоко и резко вздохнул.

– Черт вас возьми, – слабым голосом сказал он. Его рука скользнула по ее горлу, потом по лицу, и пальцы легко коснулись ее губ. Эти прикосновения обжигали Оливию.

– Почему я желаю того, что другие мужчины покупают?

– Вероятно, потому, что вы знаете, что никогда не сможете этого получить, – произнесла она каким-то чужим голосом.

На какое-то мгновение его руки опять сжали ее. Но он уже контролировал себя, это было видно по холодному выражению его глаз и по его улыбке.

– Нечего сомневаться в этом, Оливия, – сказал он мягко. – Вы могли только что убедиться, что я способен получить такую возможность.

Когда он отпустил ее, Оливия быстро отошла от него подальше, чтобы пространство комнаты разделило их. Тогда только она позволила себе взглянуть ему в глаза.

– Почему вы пришли сюда сегодня?

Он молчал довольно долго, потом ответил.

– Я разговаривал сегодня с адвокатом Райта. Оливия скрестила руки на груди.

– И вы подумали, что меня это интересует? Он натянуто улыбнулся.

– Мы, обсуждали завещание Чарлза. – Он начал опять мерить комнату шагами, переходя от одного рисунка к другому, но было видно, что он на них даже не смотрит. Полагаю, вы знаете, что в нем содержится, не так ли? Женщины вроде вас никогда не доверяются случаю. Они оговаривают цену взаимоотношений до того, как вступают в них.

Оливия вся подобралась.

– Ближе к делу, пожалуйста.

– Он оставил кое-что паре своих «особых друзей».

В значении подтекста его слов можно было не сомневаться. Оливия внимательно смотрела на стоящего перед ней человека с презрительной улыбкой.