Артур открыл одну из последних страниц.

Это была фотография слона — большая, на целый разворот. Как ни странно, слон на ней совсем не выглядел серым. Он был ярким, нарядным, раскрашенным в разные цвета: жёлтый, зелёный, пурпурный, оранжевый, голубой, ярко-розовый… Линии сплетались в узоры из листьев и цветов, звёзд и полумесяцев. В ушах у слона висели блестящие серьги, а спину покрывала золотая попона.

— Ух ты! — воскликнула Олли. — Это самый красивый на свете…

— Слон, — закончил за неё Артур. — В Индии их раскрашивают для конкурса.

Глаза у него лукаво сверкнули, и он добавил:

— Просто запомни: они не всегда такие серые.

Олли улыбнулась: эти слова она уже слышала. Ей вспомнился пёстрый голубь.

В ту же секунду всё сложилось у неё в голове: разноцветный слон, мамина разбитая фигурка и план, который Олли придумала, чтобы развеселить папу.

Ей не терпелось приступить к делу!

Наступило утро субботы.

Олли заглянула в дверную щёлку. Папа ещё спал, но уже начал ворочаться. Он медленно перекатился с боку на бок, вытянул под одеялом ноги. Когда его лица коснулся ветерок, папа поморщился и открыл глаза.

С вентилятора, который был закреплён на потолке над кроватью, свисал жёлтый бумажный самолётик. Он летал по кругу. Папа улыбнулся, сел и заметил на одеяле ещё один самолётик. На нём что-то было написано. Папа развернул лист бумаги и увидел послание от Олли. По краям страницы она нарисовала фломастером цветы, звёзды и птиц, а посередине напечатала на старой пишущей машинке:

Папа спустил ноги с кровати, и Олли потихоньку убежала на улицу, чтобы он её не заметил. Вместе с дедушкой она села под деревом и принялась ждать, пока папа откроет дверь.

Папа спустился с крыльца — и застыл, глядя на жакаранду. Сначала он растерянно приоткрыл рот, а потом рассмеялся. На ветвях висели сотни бумажных самолётиков! Они крутились, вертелись, плясали на ветру. Пурпурные, красные, оранжевые, голубые, зелёные, жёлтые…

Казалось, на старом дереве распустились удивительные крылатые цветы, и все они кружились и трепетали.

Под деревом стояли небольшой стол и стулья. Стол был накрыт: чашки, тарелки, поднос с яичницей, помидорами и тостами. За столом сидели Олли и дедушка. Они улыбались. Папа, как был, в мятой пижаме, подошёл к столу.

— Как… хорошо, — сказал он.

Папа сел за стол. Начался завтрак. Олли радовалась тому, насколько всё замечательно: разноцветные самолётики пляшут на ветру высоко над головой, мягкая трава под столом щекочет ноги, в животе приятно и тепло от яичницы, а рядом сидит папа.

Она смотрела, как в лучах утреннего солнца обретает цвет его небритое лицо со впалыми щеками. План работал. Папа был доволен, и в этот миг рядом с ним невозможно было вообразить никакого слона.

Но успех нужно закрепить.

Ведь Олли хотела, чтобы слон исчез навсегда.

Когда тарелки опустели, она вытерла рот салфеткой и протянула папе руку.

— Папа, — сказала девочка, старательно вспоминая слова, которым научил её дедушка, — я приглашаю тебя на танец.

Папа поднял брови и рассмеялся. Он встал напротив Олли, и его большие жёсткие руки коснулись её тонких пальцев. Откуда-то заиграла музыка — тихая, нежная мелодия, плывущая по ветру. Папа обернулся и увидел в траве у ног дедушки проигрыватель.

— Это твой проигрыватель, тот самый? — спросил папа. — Из твоей комнаты?

Дедушка кивнул.

Олли вывела папу на лужайку. Зазвучали первые такты «Всегда рядом». Пришло время для танца. Олли держала папу за руку и делала всё так, как учил её дедушка. Она боялась наступить папе на ногу, но песня лилась, и Олли спотыкалась всё реже и двигалась всё легче. А когда она начала смеяться, папа засмеялся вместе с ней.

Смеясь, они протанцевали полный круг вокруг жакаранды, пригнулись, чтобы не задеть висящую на ветке шину, в танце обошли батут. Музыка зазвучала громче. Папа подхватил Олли на руки и подбросил девочку в воздух. Олли завизжала. Папа подбросил её повыше и завертел так, что у неё закружилась голова. Мир вокруг превратился в размытое пятно. Бумажные самолётики, цветы жакаранды, дом, трава — всё летело в неистовом разноцветном вихре, так что у Олли перехватывало дыхание.

Песня кончилась, папа остановился и поставил дочку на землю.

— Подожди минутку, — попросила она.

Олли пробежала через двор, нырнула в дедушкин сарай и тут же выскочила обратно с какой-то вещью в руках.

Она подала её папе так бережно и торжественно, словно корону на коронации.

Это был мамин глиняный слон, только уже не в виде черепков.

Он был склеен в единое целое, и из дырки у него на спине росли пурпурные цветы. Папа взял слона в широкие ладони, провёл пальцем по инициалам на глиняной ноге.

— Я его помню, — сказал он, поворачивая слона и так и сяк. — Только раньше он не был цветным.

И папа оказался прав, потому что это Олли раскрасила слона во все цвета радуги, нарисовав у него на боках вихрь из цветов и листьев.

Олли широко улыбнулась и сказала:

— Они не всегда серые, пап.

Папа присел рядом с ней на корточки. Его колючие щёки были совсем близко. Папа обнял Олли и шепнул:

— Спасибо.

Когда он прижал её к себе, Олли увидела во дворе что-то большое. Грузное, серое, неповоротливое. Это был папин слон.

Олли обняла папу покрепче, и слон побрёл по лужайке прочь.

А затем и вовсе растаял в воздухе.

Прозвенел последний звонок. Олли и Артур не спеша шли по школьному двору, болтая о планах на каникулы.

— Я ещё не видела твоей карты, — сказала Олли.

— А я ещё не лазил на твоё дерево, — ответил Артур.

Они дошли до калитки. Олли бросилась на шею дедушке.

— Привет, милая, — сказал он.

Олли увидела фиолетовый рюкзак и просияла. Распевая «Всегда рядом», они пошли по дороге. Когда песня была пропета в седьмой раз, жилая часть города кончилась и началась улица, сплошь застроенная мастерскими. Повсюду виднелись гаражи, рычали грузовики.