Дальнейшие события не представляют особого интереса. Русская эскадра дважды пыталась вернуться к «Рюрику», видимо, адмирал Иессен надеялся, что тот сумеет справиться со своими трудностями, но это было напрасно. «Рюрик» получал все больше и больше новых попаданий и вскоре окончательно потерял боеспособность. Но все-таки он отвлекал на себя внимание адмирала Камимуры. Японский командир, по-видимому, решил наверняка уничтожить хотя бы один из русских крейсеров и временами почти прекращал стрелять по кораблям Иессена. Например, около 08.00 он вообще приказал сосредоточить весь огонь на поврежденном крейсере, и лишь возвращение «России» и «Громобоя» вынудило японцев снова обстрелять их.

В 08.20 адмирал Иессен понял тщетность своих попыток, к тому же и два других крейсера получили заметные повреждения, поэтому он окончательно повернул на север к Владивостоку. Японцы, увлекшиеся добиванием «Рюрика», находились у него на правой раковине и не могли помешать прорыву. Камимура направился следом за ним, однако он не мог – или не хотел? – сокращать дистанцию. Как мы видим, этот японский адмирал проявил такую же осторожность, как и адмирал Того в бою в Желтом море, хотя на этом отрезке сражения он имел двойное превосходство в кораблях и чуть ли не четверное в артиллерии. К 09.45 японцы сумели сократить расстояние до 27 кабельтовых, но тут же, словно испугавшись собственной смелости, сбросили ход, и в 10.00 дистанция снова возросла до 37 кабельтовых.

«Бой был затяжным (около 5 часов). Во время погони все расчеты получили приказ стрелять медленно и тщательно наводить орудия. Но в 10.00 адмиралу Камимуре сообщили, что на «Идзумо» кончаются боеприпасы. Видя, что скорость противника совершенно не снижается, хотя его огонь заметно ослабел, адмирал решил использовать оставшиеся боеприпасы для потопления «Рюрика», чтобы точно не допустить его спасения», – сообщает японская «Конфиденциальная история». На самом деле к этому времени «Идзумо» израсходовал лишь половину боезапаса: 2255 снарядов 203-мм, 1085 снарядов 152-мм и 910 снарядов 12-фн. Еще одним фактором, повлиявшим на решение японского адмирала, было то, что он не знал о результатах боя эскадры Того и вполне мог ожидать столкновения с артурской эскадрой, причем в самое ближайшее время.

Все это время «Рюрик» пытались добить подошедшие крейсера «Нанива» и «Такатихо», которые предусмотрительно держались на дистанции 35 кабельтовых. Но это не спасло их от пары случайных попаданий, хотя «Рюрику», разумеется, пришлось гораздо хуже. Оба этих крейсера выпустили в общей сложности более 650 152-мм снарядов. Примерно в 10.20 «Рюрик» затонул, тихая погода позволила японцам спасти практически всех уцелевших моряков.

Еще одним доказательством неадекватности старшего командного состава русского флота является соотношение потерь на «России» и «Громобое». Более новый и гораздо лучше бронированный «Громобой» потерял вдвое больше людей просто потому, что капитан 1 ранга Дабич приказал расчетам мелкокалиберных орудий, заведомо бесполезных в сложившихся условиях, находиться на боевых постах. Более того, он приказал убитых заменять новыми матросами, что влекло за собой новые потери.

И еще один странный нюанс. Уже сто лет по страницам книг гуляет рассказ о том, что на русских кораблях при стрельбе на дальних дистанциях выходили из строя палубные орудия – сгибались и ломались зубья подъемных дуг и шестерен. Но никто не потрудился сопоставить реальные дистанции боя с предельными. Бой возле Ульсана проходил в основном на дистанциях 30–35 кабельтовых, пару раз дистанция ненадолго сокращалась до 25 кабельтовых, пару раз увеличивалась до 45. Эти значения далеки от предельной дальнобойности 152-мм орудий Канэ, о каких предельных углах возвышения может вообще идти речь? Но, похоже, предположение, что знаменитый Обуховский завод поставлял на флот откровенный брак, не устраивает никого.

«После гибели «Рюрика» активная боевая служба Владивостокского отряда практически прекратилась», – грустно пишет один из историков. Но не прекратились попытки вести крейсерскую войну, хотя теперь это было возложено на вспомогательные крейсера. Результат получился отвратительным – не добившись ничего серьезного, эти корабли своими действиями сумели испортить отношения России со многими европейскими державами. Кстати, если посмотреть справочники, то неожиданно выяснится, что японцы, не пытаясь официально начать крейсерскую войну, тем не менее наловили больше транспортов с контрабандой, чем русские. Особенно урожайным для них был район Владивостока.

И теперь нам осталось рассказать лишь о главном, как принято считать, событии Русско-японской войны на море – Цусимском сражении. Формально все выглядит так, будто оно действительно что-то решило и на что-то повлияло. Но давайте смотреть фактам в лицо. К маю 1905 года война на суше практически завершилась. В феврале в сражении при Мукдене русская армия была наголову разгромлена и попросту развалилась, превратившись в неорганизованную толпу. Счет дезертиров шел на десятки тысяч, поэтому совершенно неудивительно, что новый главнокомандующий генерал Линевич занял позицию строгого нейтралитета. Он окопался на сыпингайских позициях на почтительном удалении от японцев, которые далее Мукдена и не пошли. Япония и так в войне на суше добилась всего, чего желала и даже более того. Подозреваю, что, начиная войну, японцы даже не мечтали захватить всю Маньчжурию, скорее всего, их планы не распространялись далее Кореи и Ляодунского полуострова.

А что на море? Еще до падения Порт-Артура тяжелые гаубицы уничтожили все уцелевшие корабли артурской эскадры, поэтому далее адмирал Того вполне мог позволить себе бо€льшую степень риска, чем ранее, хотя это совсем не означало, что он готов действовать очертя голову. Тем более что японский командующий наверняка трезво оценивал ситуацию. Что могла изменить победа в общей стратегической ситуации? Совершенно ничего. Победа русских? Давайте не будем заниматься беспочвенными фантазиями. Любители альтернатив обожают потрепать языками на эту тему, но существует один аргумент, который опровергнуть не в состоянии никто. За все время войны артиллерией и торпедами – главным оружием кораблей – русские сумели потопить лишь несколько поганых номерных миноносцев, причем для их подсчета нам хватит пальцев одной руки. Ни одного корабля крупнее! Так о какой победе вы там бормочете?

Само сражение превратилось в серию перестрелок между броненосными эскадрами, в этом виновата погода – на море стоял довольно плотный туман, и видимость колебалась между плохой и отвратительной. Довольно быстро выяснилось, что недо-линкоры адмирала Камимуры ничуть не уступают старым броненосцам русских. Адмирал Того учел опыт сражения в Желтом море, когда из попыток сделать «crossing-T» не получилось ничего хорошего, и заменил это систематическим нажимом на голову русской колонны, что оказалось гораздо более эффективным.

В этом бою зачаточное развитие систем связи обернулось против японцев. Они выбрали независимое маневрирование броненосных отрядов, однако тот же самый туман привел к тому, что в разгар сражения крейсера Камимуры оторвались от броненосцев Того, и всю вторую половину дня 27 мая японские броненосцы сражались без поддержки. Японцы в ходе войны неоднократно и успешно использовали радиосвязь, в отличие от русских, но имелась одна важная особенность – нет ни единого примера использования раций в бою. В спокойной обстановке, для связи между отрядами или разведчиками – сколько угодно, а в бою нет! Вот на следующий день стальную петлю на горле отряда Небогатова японцы затянули именно благодаря своим рациям, а подозвать Камимуру к себе адмирал Того не сумел.