Но не было никакой погони, никакого шума. Когда он добрался до калитки, он сделал паузу и обернулся, и ему показалось, что он увидел за окном нечто белое, напоминающее манишку. Он задержался на мгновение, всмотревшись в темноту, и в этот миг нечто вонзилось в дерево возле его головы.

Драммонд не задерживался; долгие годы опыта не оставили сомнений в его уме относительно того, что это было. – Пневматическая или электрическая винтовка, – пробормотал он себе под нос, спотыкаясь и таща на себе полубессознательного спутника.

Он сам не знал, что делать дальше, но вопрос был неожиданно решен за него. Едва они ввалились в гостиную, туда влетела ошеломленная Филлис.

– Бегите! В вашем автомобиле… Не тратьте впустую ни секунды. Я завела машину…

– Хорошая девочка! Но что насчет вас?

Она нетерпеливо притопнула.

– Со мной все в порядке. Увозите его отсюда, это все, что имеет значение.

Драммонд усмехнулся.

– Юмор ситуации состоит в том, что я не представляю, что это за птица, за исключением того… – Он сделал паузу, уставившись на большой палец левой руки человека. Сустав был разможжен в красную, бесформенную мякоть, и внезапно назначение инструмента, который Лэкингтон достал из кармана, стало ясным. Как и причина того ужасного крика во время ужина…

– Боже! – прошептал Драммонд, приходя в себя, сжав челюсти. – Тиски. Дьяволы… кровавые свиньи…

– Быстрей, быстрей! – измученно прошептала девушка. – Они могут быть здесь в любой момент.

Она потянула его к двери, и вместе они погрузили неизвестного в автомобиль.

– Лэкингтон не придет, – сказал Хью с усмешкой. – А если вы увидите его завтра – не справляйтесь у него о его челюсти… Спокойной ночи, Филлис.

Быстро поцеловав ей руку, он отжал сцепление, и автомобиль исчез в ночи…

Драммонд испытывал чувство восторга и триумфа от того, что выиграл первый раунд, и пока его автомобиль мчался назад в Лондон сквозь прохладный ночной воздух, его сердце пело от радости. И было хорошо для его душевного спокойствия, что он не мог наблюдать происходящее в «Вязах».

Лэкингтон все еще лежал неподвижно на полу; сигара Петерсона все еще тлела. Было трудно предположить, что он когда-либо отходил от стола; только пуля, вонзившаяся в дерево, доказывала, что кто-то вообще сдвигался с места.

Ирма прикурила новую сигарету от старой.

– Молодой человек не лишен характера, – заметил Петерсон равнодушно. – Будет жаль потерять его.

– Почему бы не сохранить его и не убрать девчонку? – зевнула Ирма. – Я думаю, что он мог бы развлечь меня…

– У нас всегда есть наш дорогой Генри, для игр и забав, – ответил Петерсон. – По-видимому, девчонка обратилась к этому парню. Я боюсь, Ирма, его надо убрать… и быстро…

Пальцы левой руки Петерсона начали выстукивать дробь о колено; в остальном ни его поза, ни выражение лица не изменились. И это через десять минут после того, как в самый миг успеха рухнул его тщательно продуманный план. Даже его самые бесстрашные сообщники, как было известно, признавали, что нечеловеческое спокойствие Петерсона ввергает их в дрожь.

Хью Драммонд сложил листок бумаги, который изучал, и встал, поскольку доктор вошел в комнату. Выложив на стол серебряный портсигар, он ждал.

– Ваш друг, – начал доктор, – находится в очень специфическом состоянии, очень странном, капитан Драммонд, очень и очень…

Он сел и, сцепив пальцы, пристально посмотрел на Драммонда профессиональным взглядом. Он сделал паузу на мгновение, как будто ожидая испуганного согласия с этим глубоким заключением, но старый солдат спокойно зажег сигарету.

– Может быть, вы просветите меня относительно того, что он делал в течение последних нескольких дней? – продолжал доктор.

Драммонд покачал головой.

– Не имею представления, доктор.

– Есть, например, очень неприятная рана на его большом пальце. Главный сустав попросту раздавлен.

– Я заметил это вчера вечером, – ответил Хью уклончиво. – Выглядит, как будто сустав побывал между молотом и наковальней, не так ли?

– Но вы понятия не имеете, как это произошло?

– Я полон догадок, – ответил капитан. – На самом деле, если это поможет вам в вашем диагнозе, то, боюсь, та рана была вызвана применением неприятного средневекового инструмента, известного как тиски.

Достойный доктор посмотрел на него в изумлении.

– Тиски! Вы, должно быть, шутите, капитан Драммонд.

– Увы, нет, – ответил Хью кратко. – Если вам интересно, палец другой руки ожидала та же судьба.

Он выпустил облако дыма и улыбнулся, видя ужас на лице доктора.

– Мне интересен не столько большой палец; сколько общее состояние. Что с ним?

Доктор скривил губы и придал лицу выражение снисходительной мудрости, в то время как Драммонд задумался, почему никто и никогда не принимал закона, разрешающего убивать таких типов на месте?

– Его сердце кажется здоровым, – ответил эскулап после тяжелой паузы, – и я не нашел конституционных нарушений. На самом деле я могу сказать, капитан Драммонд, он – во всех отношениях весьма здоровый человек. Не считая кое-чего специфического.

Драммонд взорвался.

– Проклятие! Вы предполагаете, что я вас вызвал ради общих фраз? Ради того, чтобы убедиться, что у него здоровая печень?! – Драммонд, наконец, взял себя в руки. – Прошу прощения, доктор: вчера у меня был тяжелый вечер. Вы можете дать мне какую-либо идею относительно того, что вызвало это специфическое состояние?

Лицо доктора было мрачным.

– Некий наркотик, – ответил он.

Драммонд вздохнул облегченно.

– Теперь мы преуспеем! – радостно вскричал он. – У вас есть идея, что это за препарат?

– Это в данный момент трудно сказать. Вещество, кажется, произвело ошеломляющее влияние на его разум, не затронув его физически. Через день или два, возможно, я могу прийти к некоторому предварительному заключению…

– Которого пока нет! Браво! Теперь мы знаем, что происходит. – Лицо доктора приобрело огорченное выражение: этот молодой человек был очень прямолинеен. – Развивая тему, – продолжал Хью, – поскольку вы не знаете, какой препарат использован, по-видимому, вы не знаете также, сколько времени потребуется для смягчения его эффекта.

– Ну, откровенно говоря, да… – уступил доктор.

– Что ж! По крайней мере, мы знаем, что мы знаем, а что не знаем. Что относительно диеты?

– Это много проще… Не слишком много мяса… Никакого алкоголя…

Доктор встал, поскольку Хью открыл дверь; действительно, война, казалось, оказала грустное влияние на манеры людей. Диета была вопросом, по которому он всегда позволял себе прочесть большую лекцию…