Вернувшиеся утром разведчики доставили страшные новости: европейцы не только успешно захватили побережье, но и продвинулись на север, вверх против течения Инда. За месяц враги захватили третью часть владений шаха Акбара и, по рассказам верных людей, не собираются на этом останавливаться. А общую численность отрядов противника разведчики вообще определили всего в шесть тысяч воинов, зато вооруженных скорострельными ружьями и дальнобойными пушками, опять же скорострельными. По их рассказам, ружья и пушки стреляют так часто, как опытный лучник стреляет из лука, а порой даже быстрее лучника. Если бы Акбар не знал своего разведчика двадцать лет, не поверил бы ни за что. Однако здесь, в горах, всегда можно напасть на врага внезапно, когда огнестрельное оружие не спасет, а в сабельном ударе своей конницы шах Акбар не сомневался. Осталось уточнить вражеские потери, что они понесли при захвате земель, и выбрать место для сражения.

– Потерь у них не было совсем. – Ответ разведчика взбесил еле сдерживавшего себя шаха.

– Как нет? Они что, бессмертные? Ты, скотина, сам видел врагов или в повозке спал все это время? – Рука шаха потянулась к богато изукрашенному изумрудами и рубинами кинжалу, традиционно висевшему на поясе.

– Нам удалось выкрасть пленного индуса, что участвовал в последнем сражении с русами. Он утверждал, будто дружина местного загиндара была расстреляна русами из своих пушек и ружей за триста шагов. Стреляли те из закрытых железных домов на колесах, называемых «машины». Стены этих домов стрелы не пробивают, а ударить копьем никто не смог, просто ни один дружинник не добрался до русов живым, даже на самых резвых скакунах. – Командир разведчиков перевел дух, понимая, что балансирует на грани жизни и смерти. – Этому индусу другие пленники рассказывали, что в прежних сражениях также никто из дружин других загиндаров не добирался до русов, чтобы вступить в честную схватку.

– Иди, – отпустил разведчика шах Акбар, опасаясь, что не сдержится и прикончит того на месте. Затем задумался, какой участок горной дороги наиболее удобен для внезапного нападения на русов. Долго перебирал в памяти горные тропы, глядя на карту, лежащую на ковре. Потом вдруг понял, что смирился с превосходством врага и собирается только обороняться, чего не делал уже лет сорок. Внезапно ему пришла на память часть письма этих русов, в которой они процитировали самого Акбара: «Правитель всегда должен стремиться к завоеваниям, иначе его соседи двинут войска против него». Именно его словами, без иных объяснений, русы заявили свои наглые требования.

На шаха, подошедшего к своему шестидесятилетнему рубежу без поражений, сумевшего в тринадцать лет крепко утвердиться на отцовском троне, более сорока лет только расширявшего свои владения, навалилась тяжесть предчувствия. Акбар ясно понял, что проиграет русам эту войну, поражение неизбежно, слишком превосходит оружие европейцев возможности армии Моголов. Захотелось бросить все, укрыться в родных горах Афганистана, где-нибудь за дальними перевалами, куда никакой чужак не доберется. Защемило сердце от жалости к своему сыну, которому достанется не огромная империя, собранная отцом и дедом, а судьба беглеца, вынужденного искать милости власть имущих. Потом шах вспомнил, как сам метался в юношеские годы, не зная страха, один лишь азарт и бешенство помогли выжить в кровавой междоусобице.

– Ничего, у моего сына хватит сил выдержать и начать все сначала. – Акбар успокоился, сдерживая свой гнев, и приступил к планированию первоначальных действий. – Сына с отрядом верных людей нужно срочно отправить в Афганистан, пока не дошли слухи о поражении наших загиндаров. Так. Сегодня же собирать всех загиндаров, джагиндаров, вождей союзных племен из пуштунов, всех, кого можно. Пусть срочно спешат к Лахору, дня через два туда отправлюсь сам, за неделю доберусь. Дальше… где мой секретарь и два писца? Бегом ко мне, срочно вызвать всех ближних вельмож! Через полчаса чтобы все были, бегом!!

Шах империи Моголов Акбар не зря продержался у власти более полувека и захватил половину Индии. Он действительно был великим человеком, умевшим не только хорошо воевать, но и управлять захваченными землями, развивать торговлю и культуру. Но он был человеком своего времени и не мог даже предположить, что ему противостоят войска, обученные по меркам следующего тысячелетия. К тому времени, когда его свита с набранными наскоро войсками только начала движение в сторону Лахора, город уже был захвачен русами. От Лахора три германских пехотных усиленных батальона повернули на восток, двигаясь к столице империи Моголов. Именно на них, неполные две тысячи моторизованных пехотинцев с приданными пушками и минометами, наткнулись передовые части армии шаха Акбара, спешившие в Лахор.

Пока разведчики шаха сосчитали противника, сообщили об этом командованию, пехотинцы успели закрепиться на позициях и сообщить о предстоящем сражении командованию. Учитывая особенности рельефа местности, командующий армией вторжения полковник Строгов рискнул вызвать воздушно-десантную бригаду. Два десятка грузовых самолетов и батальон десантников как раз перебазировались на восточный склон Сулеймановых гор, неподалеку от города Джемпура. Парни два года тренировались в прыжках с парашютами (по-здешнему с платом), участвовали в диверсионных операциях. Но в крупных войсковых операциях пока не бывали. Полковник рискнул задействовать в окружении и уничтожении шаха Акбара именно десантников, понимая, насколько важно быстро обезглавить империю Моголов.

Строгов даже мысли не допускал, что три усиленных германских батальона могут не разбить армию шаха Акбара, какой бы она ни была большой. Ибо под Лахором войска пополнили очередной раз боезапас и горючее, а потерь при штурме города не допустили, как обычно. Полтора дня ушли у армии шаха Акбара для того, чтобы собраться перед внезапно появившимся врагом. В глубине души опытного правителя затеплилась надежда на победу, враг неосторожно разделил и без того небольшие силы, предоставляя отличную возможность уничтожения их по частям. Разум опытного полководца не мог поверить в такую безрассудность опытного врага, но сердце так стремилось к победе, уговаривая самого себя: «А вдруг командир русов недооценил нас? Вдруг он поддался победному хвастовству?» Еще сильнее шах Великих Моголов захотел победить, когда узнал, как русы расположили свои войска.

Неверные гяуры не прижались к подножию холмов, закрывая себя от атаки со спины, как сделал бы любой на их месте при встрече с превосходящими силами врага. Нет, они нагло поставили основную часть своих сил посреди долины, перекрывая путь армии Акбара. А четыре десятка своих железных домиков на колесах, как руки, раскинули в стороны, пресекая возможность обхода своих позиций по склонам холмов. Правда, между тремя русскими отрядами было слишком большое расстояние, около тысячи шагов. В такие дыры любая армия пройдет беспрепятственно и не спеша. Возможно, трусливые гяуры и хотели этого, чтобы не сражаться с войском шаха? Как бы там ни было, Акбар решил дать сражение врагу в полную силу, пока к ним не подошло подкрепление, на которое, возможно, русы рассчитывали. Многократное превосходство в численности над врагом так ослепило правителя Великих Моголов, что он забыл свою прежнюю мысль о нападении на опасного врага внезапно, из-за укрытий, в узких ущельях и на горных перевалах. Конечно, даже подобная тактика не могла спасти империю от русов, но замедлить их движение и затянуть войну шах Акбар имел полную возможность. Чем, к сожалению для себя, не воспользовался, поддавшись азарту численного превосходства и поверив в свою победу.