В парадной зале Петербургского дворца, где наместник принимал полномочного посла испанского короля Филиппа Второго, ярко светили электрические лампы в хрустальных люстрах, огромные ростовые зеркала отражали немногочисленную испанскую делегацию со всех сторон. Высокие сводчатые окна выходили в небольшой придворный парк, радовавший взгляд разноцветьем осенней листвы. Наместник Новороссии Петр Головлев, вынужденный выслушивать длиннющий список испанских претензий с постным лицом, непроизвольно перевел взгляд за окно. Дубы и клены только начали сбрасывать свою желтую листву, лиственницы еще оставались с зеленью мягкой хвои, красным пятном среди них выделялись редкие в парке рябины. Вдоль линии ограды стояли, как часовые, подросшие за пятнадцать лет ровные ряды сибирских кедров, давно добравшихся своими верхушками на высоту третьего этажа.

Любуясь деревьями, осенней красотой парка, наместник немного успокоился, продолжая обдумывать предстоящий ответ испанцам. Военные успехи русской армии в Аравии и Индии вызвали настоящий ажиотаж в Европе. В православных странах купцы и обыватели радовались в ожидании недорогих товаров с Востока, открывающихся новых перспектив. Тем более что первые результаты восточных походов появились на прилавках буквально через две-три недели. Да еще какие! Стоимость пряностей упала в три раза, индийские шелка, ситец, ковры стали дешевле в два раза. Рис подешевел едва не пять раз, сравнявшись по цене с гречкой и пшенной крупой. А поток недорогих фруктов, многие из которых народ не видал до этого, просто вызывал восторг. Молодежь рвалась в армию, на флот, чтобы побывать в дальних странах, повидать мир. Старый прием вербовщиков, обещавший рекрутам возможность посмотреть мир за казенный счет, именно в этот раз оказался совершенно реальным.

Русские, шведские, новороссийские, южнопольские купцы спешили снять сливки, снаряжая корабли на Восток. Благо было что предложить индусам за их товары, в отличие от португальцев, – начиная от старых проверенных консервов, оружия, стекла и зеркал, заканчивая искусственными тканями и кирзовой обувью, телефонами, часами, подзорными трубами и очками. Воспряли духом промышленники, подсчитывая, насколько можно увеличить выпуск продукции, какие товары лучше закупать непосредственно на Востоке и какие полуфабрикаты лучше сразу там производить, а в Новороссии лишь доводить до конечного продукта. Основы экономической грамотности, которым обучали в русских школах, давали свои результаты. С каждым годом все меньше становилось прожектеров, рисковавших заводить свое дело без предварительных расчетов.

Однако в католических и мусульманских странах, без всякого экономического образования, нашлось немало торговцев и промышленников, отреагировавших на победы Новороссии совершенно иначе. Если в среде дворянства и правителей католической Европы преобладала в основном чистая незамутненная зависть, то купцы Венеции, Генуи, Папской области, Испании, Франции, Священной Римской империи германской нации и даже Дании почувствовали прямую угрозу своим доходам. В отличие от православных купцов, избавленных от торговой пошлины, остальные иностранные торговцы были вынуждены ее платить за товар, покупаемый в Новороссии и Западном Магадане. А пошлину за восточные товары две братские страны выставили неплохую, едва не в половину стоимости. При продаже товаров в остальных европейских (читай – католических) странах русские и европейские купцы платили одинаковую пошлину, при заключении торговых договоров с Новороссией и Западным Магаданом наместники строго следили за такими требованиями. В результате католические купцы, ранее возмещавшие свой убыток, образовавшийся при торговле с русами, продажей восточных товаров, не имевшихся у русских торговцев, потеряли свои преимущества перед православными купцами. Более того, православные торговцы из Швеции, Юго-Польши, Новороссии, Западного Магадана, пользуясь своим преимуществом в меньших расходах по уплате вывозной пошлины, активно вытесняли католических конкурентов с европейского рынка.

Протестантские, еврейские и мусульманские купцы страдали еще больше, поскольку они облагались двойной пошлиной и налогами в сравнении с католиками. И ту разницу в доходах, что они добирали товарами с Востока, после завоевания Петербургом империи Моголов мусульмане потеряли практически всю и сразу. Вся прежняя торговля Востока и Запада, сложившаяся веками, получила нокаутирующий удар по кошельку, не оставлявший особого выбора странам-посредникам. Либо впадать в нищету, теряя баснословные доходы, либо вытеснять конкурентов, вплоть до их физического устранения. Иными категориями мыслить в Средневековье пока не научились, предпочитая старые проверенные методы решения вопросов. Турция и Персия начали готовиться к войне против русов, заключив перемирие между собой.

Попытки европейских политиков, банкиров и торговцев создать единый европейский союз против Новороссии ни к чему не привели. Слишком превосходили русы любую возможную коалицию, а в союзе с Русью, Швецией и Юго-Полыпей русы становились непобедимыми при любых потерях. Тем более что Франция была занята внутренними разборками, да и войной с Испанией. Испания оказалась обескровлена войнами с Францией и Голландией, чтобы выделить реальные силы для войны с русами. А Папская область и североитальянские герцогства, даже в союзе с Турцией, не рисковали ввязываться в прямое военное противостояние с Новороссией, предпочитая выдавать туркам огромные кредиты и обещая поддержку своими флотами в Средиземном море. Как обычно, венецианцы, генуэзцы и савойцы намеревались стравить большие страны, чтобы за их спинами оторвать себе небольшие, но лакомые острова или порты на побережье Средиземноморья. Правители остатков Священной Римской империи, как и королевства скоттов, еще не забыли разгромного поражения от русов, справедливо полагая, что могут лишиться и того, чем владеют.

Протестанты Дании, связанные союзными договорами с Русью, Западным Магаданом и Новороссией, ни о каких войнах и мыслить не могли. Они поступили вполне по-протестантски, ради сохранения доходов не гнушающихся ничем. Торговцы Дании начали массово принимать православие, глядя на них, так поступили некоторые венецианские и генуэзские купцы; как говорится, только бизнес, ничего личного. А король Дании, известный своей жадностью, сохранив личное протестантство, не мешал своим подданным приносить доходы в казну страны, независимо от их вероисповедания. За ними поспешили перейти в православие французские торговцы; при безвластии первых лет правления короля Генриха Четвертого это вполне было допустимо, ибо практичного короля больше волновали доходы и затянувшаяся война с испанцами, нежели проблемы христианских конфессий. Он сам неоднократно переходил из протестантства в католицизм и обратно, потому отнесся к действиям своих подданных с показным равнодушием.

Торговцы Папской области и Испании так дерзко поступить не могли: при напряженной борьбе папы римского Климента Восьмого и испанского короля Филиппа Второго за единство католической церкви, против еретиков и отступников, практичные купцы рисковали лишиться головы и всего нажитого имущества. Поэтому торговые сообщества начали искать пути давления на Новороссию через своих правителей – папу римского и короля Испании. Папу римского не нужно было долго уговаривать, он и без этого тяжело переживал фиаско, которое потерпели его посланники в освобожденном от турецкого владычества Иерусалиме. Коварные магаданцы не только заломили огромные цены за приобретение зданий и земельных участков в пределах города, они сразу озвучили размер ежегодного налога католикам на здания и землю в Иерусалиме, составлявшего двадцать процентов их стоимости, причем лучшие места и строения были безвозмездно переданы православной церкви, которая вообще на платила налогов на имущество.