Идя на банкет, я быстро убедил себя в том, что Лена тотчас же поддастся уговорам и, как полагается в иной мелодраме со слюнявым сюжетом, сбежит со мною с собственной свадьбы. Босиком, потому что туфли будет швырять в новоиспеченного супруга. Кажется, его зовут Видим, припомнил я, и он работает в консалтинговой фирме.

Заручившись всем вышеперечисленным, я и отправился по адресу ул. Чапаева, д. 52, где и находилось кафе «Нью-Йорк». Идя туда, я не осознавал своим невразумительным мозгом, что в банкетную залу направляются уже ПОСЛЕ официальной регистрации брака в ЗАГСе. Торжество я застал в полном разгаре. Шумели гости, гремела музыка, произносились тосты и здравицы. Никогда не пробовали ходить на чужую свадьбу? Особенно когда выходит замуж девушка, которую еще недавно звали своей?.. И не советую. Аттракцион не для слабонервных. И не для выпивших.

Ко мне тотчас же подлетела какая-то разбитная дамочка и защебетала:

— Молодой человек, молодой человек? Вы со стороны жениха, да? Помогите… на минуточку вас, на минуточку!

Я пробурчал что-то невнятное, но, слава богу, к дамочке подлетел какой-то франт с идиотским желтым, в черную крапинку, галстуком, напоминающим разлагающуюся гусеницу, схватил ее за руку и поволок, приговаривая:

— Ну что ты, ну куда ты! Куда ж ты потащилась? Там сейчас молодым что-то будут дарить, деньги и подарки, а потом Людмила Венедиктовна будет говорить тост за молодых!..

— Ы-ы-ых… рррру-гага… а тепе-е-е-ерь тост!.. — неслось из залы.

Я остановился, почувствовав, как ноги немеют самым дурацким и предательским образом. В голове почему-то вертелись хрестоматийные строки поэта:

Никогда не забуду (он был или не был)

Этот вечер). Пожаром зари

Сожжено и раздвинуто бледное небо,

И на желтой заре — фонари.

Я сидел и мечтал в переполненном зале,

Тихо пели смычки о любви,

Я послал тебе черную розу в бокале

Золотого, как небо, аи.

Блок внезапно успокоил меня. Блок меня вдохновил. Одно дело — лежать в луже и, преисполнившись чувства собственного превосходства над кошками и собаками, орать частушку и совсем другое — стоять у дверей банкетного зала, где гуляют гости на свадьбе твоей любимой. Поза, поза!.. Я мельком поймал в зеркале свое отражение и, нарисовав на лице надменную улыбку, влился в торжество.

Самое смешное, что меня даже не заметили. То, что мне тут же нашли посадочное место между какой-то жирной бабой и мелко покашливающим дедушкой в старомодном пиджаке с орденской планкой и даже не спросили, кто я таков, — это еще не заметили. Мне наложили полную тарелку снеди и буквально втиснули в руку стопку с водкой. Я выпил, не почувствовав, и стал наблюдать.

Теперь я уже был спокоен. Да, успокоился, и ни при чем тут водка. Я наблюдал за Леной, за ее женихом… тьфу ты, уже мужем. Да, кажется, Макарка прав: это тот самый, который несколько дней назад нас чуть не сбил. То есть сбил, но не до конца. Может, лучше совсем бы сбил?.. Все, хватит! «Сме-е-йся, паяц, над разбитой любовью-у-у!»… тьфу. Ладно. Ну что же, счастья вам. Слава богу, я вовремя осознал бессмысленность моей затеи с «похищением невесты». Поздно, Винниченко, поздно. Да и она говорила то же. И вот теперь она сидит рядом с этим в меру упитанным и, в общем-то, цветущим мужчиной в черном костюме с «бабочкой» и улыбается белозубо и так счастливо, что я начинаю верить. Верю. Да, верно, это и есть оно — счастье. А я, как Чайльд-Гарольд, снова один… Позер, позер до мозга костей, я тут же ощутил пикантность своей новой жизненной позиции и, стиснув челюсти, подумал про себя: вот сейчас я подойду и, гордо, спокойно улыбаясь, пожелаю ей счастья, поцелую в… щечку, а куда же еще? В копчик, что ли? И уйду. Навсегда, навсегда. Наверно, она будет смотреть мне вслед, потому что у меня красивая походка. Между прочим, меня на втором курсе приглашали в фотомодельное агентство манекенщиком, но я до них так и не дошел своими фотомодельными ногами Длиной 1, 09 метра каждая. Да!.. Вот я какой!

Я так увлекся темой своей походки, страданий и отверженности, что пропустил два тоста и очнулся только на третьем, когда почувствовал, как острый локоть старикашки с орденскими планками тычется мне в бок:

— Молодой человек, что ж вы не выпьете никак? Хватит? Гм… М-молодешшшь! Вот мы, когда вошли в Прагу на танках в шестьдесят восьмом, помнится…

«Да я столько выпил за последнюю неделю, что ты утонул бы в этом выпитом вместе со своим ржавым танком, плешивая башка», — подумал я, ровно улыбаясь сначала несносному старикашке, а потом навскидку всем сидящим напротив меня.

Заиграла музыка. Подвыпившие гости стали выдвигаться на танцпол. Краем глаза я увидел, как Ленка в белом платье, уже без фаты, что-то говорит своему Вадиму, смеется, а потом встает из-за стола… Он ее сопровождает. Хотя нет! Она идет одна! Ну что же, вот сейчас — сейчас подойду, поздравлю, и все! Нечего мне делать на чужом пиру, помпезно подсказал внутренний голос. Мы — люди гордые. Я выскочил из-за стола, начисто проигнорировав требование какой-то накрашенной образины немедленно пойти танцевать медленный танец, и направился вслед за Леной. За ней, за ней, не оборачиваясь!.. Потому что если я обернусь, то на этот раз меня точно увидит кто-то из знакомых или родственников Ленки — и смешно и странно, что до сих пор не увидел!

В коридоре я едва не напоролся на Ленкиного папашу. И этот тут, куда же без него! Почтенный Владислав Юрьевич, с его благообразной седой бородкой и изысканными манерами, в высшей мере соответствует обстановке этого торжества. Хотя никакие бородки и манеры не помешали ему скандально развестись с Ленкиной матушкой, когда дочери было четыре года. Ну что ж, зато теперь он тут, а меня здесь практически нет. Я быстро встал к стене, чуть отвернув лицо. Он прошел мимо, не узнав меня. Я быстро пошел по коридору в том направлении, в котором уже ушла Лена. Странно, что он оказался пустынен. Наверно, весь персонал кафе находился сейчас на кухне, подготавливая очередную смену блюд, а гости… да черт с ними, с гостями. Я должен найти Лену. Скорее всего, она в дамской комнате. Я вернулся назад по коридору, постоял тут несколько минут и вдруг сообразил, что здесь — наиболее вероятное место встречи с Лениной матушкой или с кем-то из ее экзальтированных московских тетушек (а их понаехало из столицы аж три штуки, как я уже слышал). Я пошел по коридору, удаляясь от банкетного зала, и вскоре набрел на лестницу. Судя по всему, ею не пользовались, потому что на входе имелась решетка и в петлях висел замок. Правда, он не был заперт. Слабые отзвуки голосов, доносившиеся откуда-то сверху, тотчас же заставили меня насторожить слух. Я поднялся на один пролет и остановился, прислушиваясь к биению собственного сердца и к этим голосам. То, что Лена там, наверху, я уже не сомневался. С кем же она уединилась? С кем-то из гостей, родственников? Такое утверждение следует признать разумным даже барану: тут все гости и родственники. Ну, может, кроме меня — гостем я не был, так как меня не приглашали, а стать родственником милой семьи Лесковых так вот и не сподобился. «Совершенно верно изволите рассуждать, Илья Владимирович, — сказал какой-то ехидный голос внутри меня, — осталось выяснить, кому же из представленных в кафе гостей и родственников Елена Владиславовна изволит давать аудиенцию!»