– Ты же знаешь, Вероника, что мы, тутси, умеем хранить тайны. Нас научили помалкивать. Это полезно для тех, кто дорожит жизнью. Знаешь, как нам говорят родители? «Язык твой – враг твой». Если ты хочешь доверить мне какой-то секрет, можешь не беспокоиться: я умею хранить секреты.

– Тогда слушай. Ты знаешь, по воскресеньям я люблю прогуляться одна в горах. Ты на меня из-за этого злишься, но мне не нравится, как другим, шататься по магазинам или идти к портному, чтобы посмотреть, кто заказал ему новое платье. Мне лучше побыть одной, не хочу я видеть всех этих девиц, которые нас терпеть не могут. Я забираюсь повыше в горы, сажусь на камень, закрываю глаза, и все – никого больше нет, только прекрасные звезды мерцают под закрытыми веками. А иногда я представляю себе другую, более счастливую жизнь, как в кино…

– Ты это и хотела мне рассказать?

– Нет, подожди, я пошла в сторону больших камней Рутаре и зашла так далеко, что уже не понимала, где я, а там ведь нет жилья. И вдруг я услышала позади шум мотора. Ошибиться я не могла: что еще может производить такой лязг в этой глуши? Только джип господина де Фонтенайля. И правда, меня обогнал джип, резко остановился прямо передо мной, и я увидела, как господин де Фонтенайль снимает шляпу: «Приветствую, мадемуазель, вы что, заблудились в такой дали от лицея? Садитесь в машину, я прокачу вас на джипе и отвезу обратно на дорогу к лицею». Я испугалась, сердце у меня заколотилось так, что чуть не выскочило из груди, я побежала прочь, а джип за мной. «Ну что вы, не бойтесь, я не желаю вам зла, впрочем, я узнал вас, я знаю, кто вы, я видел вас среди других во время паломничества, я вас сфотографировал, пойдемте, я покажу вам фотографии». Я так запыхалась, что не могла больше бежать, джип остановился рядом со мной. «Да, да, – сказал господин де Фонтенайль, – это вы, вас я и заметил, вас и ищу, вы-то мне и нужны, это Она послала мне вас».

Он пристально смотрел на меня, как будто мое лицо его околдовало. Я, конечно, опустила глаза, но чувствовала, что любопытство вот-вот победит страх. «Чего вы хотите?» – «Ничего плохого, совсем наоборот. Клянусь тебе, у меня нет дурных намерений. Я тебя не трону. Обещаю. Поверь мне. Садись в машину, я покажу тебе свой дом. Там ты увидишь себя такой, какой ты должна быть. Храм уже давно дожидается свою богиню». – «Богиню?» – «Ты сама все увидишь». Как я и опасалась, любопытство одержало верх. «Ладно, но мне надо до шести вернуться в лицей и так, чтобы никто не видел». – «Я отвезу тебя, никто ничего не заметит».

Джип трясся, скрипел, газовал, взбираясь на не знаю сколько склонов и спускаясь с них. Шум стоял ужасный. Фонтенайль посмеивался и все время смотрел на меня. Машина ехала как будто без его участия. В конце концов мы выбрались на дорогу и проехали под какой-то аркой вроде тех, что устанавливают к национальному празднику, только эта была вся железная. Я успела разглядеть надпись на табличке: «Имение Фонтенайль», а над надписью изображение как бы Пречистой Девы в головном уборе с коровьими рогами, Фонтенайль потом показал мне такой убор у себя в доме. Мы проехали мимо рядов кофейных деревьев, за которыми, похоже, никто не ухаживал, потом мимо одинаковых кирпичных строений, выглядевших совершенно заброшенными. Наконец джип остановился перед большим домом.

«Пойдем, – сказал мне Фонтенайль, – я покажу тебе имение, ты увидишь то, что могло бы быть твоим». Мне все еще было страшновато, я не понимала, что такое он говорит, чего хочет, но отступать было уже некуда, и потом мне действительно было интересно узнать, что все это значит. Я думала, что в любом случае смогу как-то вывернуться…

Мы прошли через террасу и вошли в гостиную, где навстречу нам бросился бой со стаканами апельсинового сока. На нем был белый костюм с золотыми эполетами. Пока я пила сок, Фонтенайль не сводил с меня глаз. Я же разглядывала развешанные по стенам рога антилоп, слоновьи бивни, шкуру зебры. «Да не обращай ты внимания на всю эту ерунду, это вывешено для тех, кто ко мне больше не ходит, я бы предпочел не убивать всех этих зверушек. Иди за мной».

Мы прошли по длинному коридору, который привел нас в сад. Там, за бамбуковыми боскетами, пряталось маленькое озерцо, заросшее папирусами, а еще дальше виднелось что-то вроде часовни, но она была не такая, как у миссионеров. Это было прямоугольное строение, окруженное со всех сторон колоннадой. Подойдя ближе, я увидела, что колонны украшены резьбой и напоминают папирус. Стены внутри были сплошь покрыты росписью: с одной стороны – длиннорогие коровы иньямбо, воины наподобие наших танцоров инторе, а впереди – высокая фигура, вроде бы царя, в короне из жемчуга, какую носил мвами Мусинга. С другой стороны – шествие женщин, молодых негритянок, похожих на королев прежних времен. Все они шли друг за другом, повернувшись в профиль. Все были одеты в одинаковые облегающие платья с обнаженной грудью, впрочем, платья были прозрачные, и через складки проглядывали впалые животы и ноги. На головах у женщин были как бы парики, но они не были похожи на волосы, а напоминали скорее птицу. На стене в глубине была изображена фигура, похожая на Пресвятую Деву, тоже чернокожая, как Богоматерь Нильская, одетая как те женщины на другой стене, только она была изображена анфас, а на голове у нее был убор, похожий на тот, который я заметила у въезда в имение: два коровьих рога и диск, сверкавший как солнце. Мне показалось, что женщина смотрит на меня своими огромными черными глазами, как живая. Перед ней на возвышении стояло кресло с высокой позолоченной спинкой вроде того, на котором сидит в храме монсеньор. На сиденье лежала странная шляпа.

«Смотри, – сказал мне господин де Фонтенайль, – узнаёшь ее? Себя узнаёшь?» – Я не знала, что ответить. «Вглядись как следует, – повторил он, – это Госпожа Нила, настоящая. Видишь, она похожа на тебя?» – «Ну и что? Она черная, как и я. А что еще? Меня зовут Вероника, а не Дева Мария». – «Нет, ты не Дева Мария, как и Она. И я хочу, если ты этого достойна, открыть тебе ее настоящее имя, которое также и твое». – «Мое настоящее имя – то, что дал мне отец. Меня зовут Тумуринде. Знаете, что оно