подобные Косому Эйкити, любили разного рода предсказания, в особенности если те сулили им большую удачу.

Не дожидаясь приглашения, Косой Эйкити уселся возле стола Рюити и принялся причитать: мол, как было бы здорово, если бы в балагане появилась возможность брать услуги в долг.

– Я бы отработал всё, Владыкой клянусь! – продолжал нести околесицу Эйкити, пользуясь тем, что Рюити слушал его молча и не перебивал. – Мне бы только немножко удачи…

– Балаган не работает в долг, – отрезал Рюити, нацепив на лицо свою обычную вежливую и ничего не выражающую улыбку. Он знал, что у многих от неё был мороз по коже – не стал исключением и Косой Эйкити, который тут же втянул голову в плечи, словно желал показаться ещё меньше и незначительнее, чем он был на самом деле.

Окинув взглядом своего тщедушного собеседника, Рюити заключил, что Эйкити, несмотря на всю свою очевидную бестолковость, всё-таки может оказаться им полезным.

Ещё раз обдумав так удачно озарившую его мысль, Рюити добавил:

– Однако один раз мы всё же можем сделать исключение.

Улыбка на лице Рюити стала шире, отчего Эйкити совсем затрясся. Но любопытство пересилило страх, и он с готовностью выпалил:

– Если для вас, эта, надо сделать чего, так я сделаю!

– Да вы прямо схватываете на лету, – усмехнулся Рюити, и Эйкити надулся от гордости, приняв его слова за комплимент. – Вот как мы с вами поступим…

В тот день Рюити отвёл Эйкити к госпоже Тё, и та исполнила его самое сокровенное желание – подарила ему удачу на один вечер, чтобы он смог как следует отыграться в карты.

Вот только Косой Эйкити знать не знал, что ничего из выигранного у него бы не осталось. Духу, которого госпожа Тё приставила к нему, велено было забрать все деньги и принести в балаган. В конце концов никто ведь не пообещал Косому Эйкити, что выигранное останется у него. А тот на радостях даже и не подумал ставить какие-то условия тем, кто и без того облагодетельствовал его.

Однако в назначенное время ёкай, приставленный к Косому Эйкити, так не вернулся. Зато приполз сам Эйкити: с расквашенным носом, с полными карманами денег и без иредзуми на руке, которой притворялся дух.

– Г-госбодин Адаки, – прогнусавил Эйкити. – Бомогиде!

Он упал ему в ноги и впечатался лбом в дорогой хамаадский ковёр, который устилал пол шатра. Рюити скривился: не хватало ещё, чтобы Эйкити заляпал своей кровью его ковёр!

– Кто тебя так отделал? – полюбопытствовал Рюити, без всякого, однако, сочувствия.

– Бедьма, – Эйкити испуганно таращился на него, и его глаза от волнения косили ещё сильнее, чем обычно.

То и дело утирая сломанный нос, Эйкити поведал о том, как жестоко с ним обошлись в игорном доме, куда он направился накануне вечером. Это место принадлежало якудза, и среди них вот уже несколько лет работала одна девушка. Красивая была, зараза, но больно умная: в удачливости Косого Эйкити она сразу заподозрила неладное, но до последнего не могла понять, в чём же было дело. Потом же она каким-то образом узнала, что дело было в иредзуми на предплечье Эйкити, и она одним прикосновением сняла её.

– Постой-ка, – перебил его Рюити. – Что значит, сняла?

Косой Эйкити задрал правый рукав и показал ему чистое предплечье, на котором ещё недавно красовалась иредзуми.

Но это было попросту невозможно! Если дух исполнил желание Эйкити и иллюзия развеялась, то на её месте должен был остаться след колдовства, невидимый глазу обычного человека. Но на предплечье Косого Эйкити не было ровным счётом ничего, словно его никогда не касалась магия госпожи Тё!

На этот раз Рюити и впрямь заинтересовала история Эйкити. Кем бы ни была эта работница игорного дома, она сумела не только почуять духа и прикоснуться к нему, но и развеять колдовство самой госпожи Тё.

А это могло означать только одно: духовная сила этой девушки была очень велика.

– Расскажи мне побольше об этой якудза, – попросил Рюити.

А знал о ней Косой Эйкити, как выяснилось, не так уж и много. Та, кого он упорно продолжал назвать «ведьмой», была молодой ещё девушкой, которую звали Уми. Похоже, они с управляющим игорного дома состояли в особых отношениях, потому как тот не раздумывая ударил Эйкити, стоило тому дурно отозваться о ней.

Больше ничего толкового Рюити от него так и не сумел добиться. Но и сразу отделаться от Косого Эйкити у него не вышло: тот требовал вернуть ему иредзуми взамен на выигранные им деньги.

«Вот ведь олух», – покачал головой Рюити. Косой Эйкити и впрямь не осознавал, как ему повезло: пожалуй, впервые за всю его никчёмную жизнь.

Но говорить ему об этом Рюити, разумеется, не стал.

– У госпожи Тё сегодня выходной, так что приходи лучше завтра, – не моргнув глазом солгал Рюити.

Допустить его к патронессе Рюити не мог. У госпожи Тё и без этого оборванца хватало забот. К тому же, если она узнает, что иредзуми Косого Эйкити бесследно исчезла, то госпожа Тё наверняка придёт в ярость. А чем это заканчивалось, Рюити знал не понаслышке.

К тому же, если он спровадит Эйкити сегодня, то к завтрашнему утру у него не останется ни сэна. Такие люди не знали цену деньгам, и потому расставались с ними быстро и бестолково. На этой слабости Рюити и собирался сыграть. Если Эйкити подвернётся случай снова переброситься в карты, пускай и не в игорном доме, он наверняка ею воспользуется. И уж Рюити позаботится о том, чтобы Косой Эйкити проигрался вчистую и больше и носа не показывал в балагане. Нет денег – нет и услуги, и говорить тут больше не о чем.

Когда Эйкити, наконец, ушёл, Рюити погрузился в раздумья. История о якудза отчего-то взволновала его сильнее, чем он предполагал. Люди, наделённые даром видеть ёкай, встречались нечасто. Тем удивительнее было наткнуться такого человека в столь далёком от столицы захолустье, да ещё и среди обычного ворья.

И всё же Рюити терялся в догадках, как эта Уми смогла развеять чары госпожи Тё. Иллюзии иредзуми, которые наносила патронесса на предплечья посетителей аттракциона исполнения желаний, были сложным колдовством, владение которым госпожа Тё оттачивала в течение многих лет. Завязанная на крови колдуна и жертвы, между ними создавалась тесная связь, разорвать которую могла лишь поистине сильная магия.

Рюити намеревался взглянуть на эту Уми своими глазами, чтобы понять, могла ли