Он наклонился и погладил собаку по голове.

— Я понимаю, тебе не терпится спуститься на нижний этаж и получше познакомиться с нашей гостьей, но этого делать нельзя. Она спит, а завтра уедет, так что тебе просто нет смысла к ней привыкать. Будь умной девочкой и тоже ложись спать.

Сказав это, Гейб швырнул свитер на стул, стоявший в самом дальнем углу, затем выключил лампу.

К его досаде, ему всю ночь пришлось бороться с демонами, искушавшими его. Не сумев с ними совладать, он вскочил и решил принять холодный душ.

Кловер встала у двери, беспомощно помахивая хвостом, пока он впопыхах одевался.

— Догадываюсь, почему ты так взволнованна, проворчал Гейб, позевывая. Он уже предвкушал пустоту, которая возникнет в доме, когда Стефани уедет отсюда навсегда. И никогда больше здесь не появится.

Надев ботинки, Гейб распахнул дверь в холл.

— Пойдем, девочка.

Но его слова были потрачены впустую: опередила его и пустилась в погоню за добычей — восхитительным живым существом.

К тому времени, когда Гейб дошел до холла, где начиналась лестница, собака успела обежать все коридоры и наконец остановилась как вкопанная у самой дальней двери.

Не было сомнения в том, что Стефани еще спала или, возможно, только собиралась вставать.

Гейб покосился на часы. Они показывали пятнадцать минут шестого. Кловер нужно было выводить на прогулку. Как только он открыл дверь, то заметил, что голубая» хонда» Стефани, припаркованная им вчера вечером рядом с собственным внедорожником, исчезла.

Не слишком ли жестоко с ее стороны — вот так избегать его?

Он заторопился подальше от дома и окунулся в прохладное зябкое апрельское утро. Снег поблизости был усыпан отпечатками лап Кловер, но предрассветное небо не позволяло рассмотреть что-то дальше.

Собака вертелась вокруг него. Потом кинулась за угол дома, остановилась и залаяла. Гейб наконец догадался, что сообразительное животное выследило следы колес машины Стефани; похвалив Кловер, он постарался избавиться от надоедливой собаки.

К его удивлению, следы от шин вели за дом. Heужели Стефани решила исследовать окрестности?

Или, может, она просто потерялась?

Если она намеревалась покинуть его владения, то надо поблагодарить небеса, что она не сумела найти дорогу. Да, Гейб с нетерпением ждал, когда же Стефани наконец уберется отсюда, но еще больше ему хотелось, чтобы она была в полной безопасности и с ней все было в порядке.

Стефани пришла в конюшню, облачившись в куртку-парку, которую она застегнула до самого подобородка.

Некоторые лошади с любопытством таращились на нее, высовывали морды, клали их на перекладины; другие умиротворенно жевали сено. Она остановилась у самого дальнего денника и восхищенно разглядывала великолепного гнедого коня. Он показался ей огромным. Когда она попыталась заговорить с ним, жеребец, фыркнув, бросился в сторону.

— Не бойся меня, — сказала Стефани.

— Цезарь обычно обходится без церемоний, но ему следует представляться, — раздался позади нее приятный мужской голос.

— Ox!.. — Почувствовав смятение, Стефани смущенно повернулась. — А я и не слышала, чтобы кто-то вошел в конюшню.

Худощавый мужчина лет сорока среднего роста, в темных волосах которого пробивалась седина, оценивающе рассматривал ее своими карими глазами.

— Меня зовут Тери Джонс. Я жду управляющего и хотела бы с ним переговорить. Марва сказала мне, что в это время я смогу найти его здесь.

Улыбка оживила приятное лицо незнакомца, и оттого он даже показался моложе своих лет.

— Я — Мак Уиттакер. — Он протянул Стефани свою руку, которую она пожала. — Чем могу помочь?

Стефани вдруг сообразила, что традиционный образ управляющего, растиражированный во множестве кинофильмов-вестернов, сослужил ей плохую службу. Она уже засомневалась в своем плане и опасалась обнаружить свою беспомощность перед человеком, который был правой рукой Гейба.

— Я приехала на ранчо в поисках работы. Прежде мне не доводилось ухаживать за лошадьми, но здесь это единственная работа. Я готова учиться.

Для меня это очень важно, я и вправду хочу научиться… — ее голос задрожал от волнения. — Пожалуйста, мистер Уиттакер, если вы не против, дайте мне шанс. Я обещаю вам стать заправским конюхом. Я готова выполнять любую работу… Насколько мне известно, мистер Уэйнрайт знает, как вы заняты. Он уверен, что у вас нет времени, и возможно, вам не захочется тратить его на меня. На самом деле он не знает, что я пришла сюда поговорить с вами, так что не вините его… Это моя собственная инициатива.

Мак лихо заломил ковбойскую шляпу.

— Вас беспокоит, что я начну выспрашивать, почему вы, нездешняя, вдруг захотели работать на нашем ранчо?

— Это совсем не так!.. Понимаете, я хочу испытать себя. Мне нужно убедиться в том, что я способна сделать что-то такое, что резко отличается от моих прежних городских занятий.

Ее собеседник насмешливо посмотрел на нее.

— Ну и чем вы там занимались?..

— Многим, — задумчиво произнесла Стефани. Но этого мне показалось недостаточно. Я хочу наконец выяснить, кто я и что я могу. Вы понимаете меня, мистер Уиттакер?

Управляющий, казалось, внимательно разглядывал ее.

— Меня зовут Мак. Думаю, я вас понимаю. Однако выучиться этому ремеслу весьма трудно, если вы не повзрослеете сами.

— Но… я уверена в себе!..

— Это все, что требуется от человека, которого я нанимаю.

— Готовы ли вы дать мне испытательный срок?..

Клянусь, вы не пожалеете.

Он прищурился.

— Вы утверждаете, что никогда не катались верхом на лошади?

— Только на пони, когда была маленькой девочкой.

— Ну и где это было?

Стефани сглотнула комок в горле. Наступала часть беседы, которую она заранее ненавидела, потому что приходилось лгать.

— Во Флагстаффе, в Аризоне… Пожалуйста, Мак. Я понимаю, что претендую на мужскую работу… Какие обязанности вы могли бы на меня возложить для начала?..

— Очистить денники от навоза и постелить свежую солому.

— Прямо сейчас, пока лошади здесь?

Услышав ее вопрос, он загоготал.

— Нет…

Теперь он и не подумает нанять ее! Она потеряла последний шанс. Мысль о том, что ей придется покинуть Гейба, была столь мучительной, что из глаз брызнули слезы, которые Стефани не сумела скрыть.

— Эй… — он нахмурился. — Я вовсе не хотел вас обидеть. Почему вы плачете?

— Да, вы не хотели… Я же чувствую, что я последний человек, кого бы вы хотели здесь видеть и тем более нанять… Простите, что отняла у вас время.